МИЛЛС, ЧАРЛЬЗ РАЙТ (Mills, Charles Wright) (1916–1962) – один из основоположников леворадикального направления в западной социологии, специализировавшийся по проблемам социальной структуры.
Чарльз Миллс родился 28 августа 1916 в Уэко (штат Техас) в типичной семье американцев среднего класса (его отец был страховым брокером, а мать – домохозяйкой). Свое образование будущий социолог начал с технической специализации (в 1934 он закончил Далласскую техническую среднюю школу со специализацией по архитектуре и инженерному строительству), однако никакого удовлетворения от этих занятий юноша не получал. В 1935 он перешел в Университет штата Техас, где очень быстро стал выдающимся студентом. Его внимание привлекла философия социологии, во многом основанная на прагматизме Джорджа Герберта Мида. К окончанию магистратуры Миллс уже имел публикации в довольно солидных социологических журналах.
После получения степени бакалавра и магистра философии в 1939 Миллс переезжает в Университет штата Висконсин, где увлекается изучением теорий Макса Вебера и Карла Маркса .В 1941 Ч.Миллс защищает докторскую диссертацию (на ее высокую не повлиял даже тот факт, что строптивый соискатель отказался учесть сделанные рецензентами замечания), посвященную проблемам прагматизма. Уже тогда больше всего его интересовали социальная стратификация и моральная роль интеллектуалов, описанные Максом Вебером.
С ранних лет американский социолог отличался очень бурным и неуживчивым характером. Его просто тянуло на критику окружающей действительности – и общественного строя родной страны, и своих коллег-социологов. Эта неугомонность отразилась и на личной жизни Миллса. В 1937 он женился на Дороти Хэлен Джеймс, а в 1940 развелся с нею, но уже в 1941 году вступил с ней в повторный брак, и… снова (уже окончательно) развелся в 1947. Впоследствии Миллс был женат еще дважды, причем в последний брак он вступил незадолго до смерти; несмотря на проблемы со здоровьем, от каждого из браков он имел детей.
После успешного окончания докторантуры Миллс получил свой первый академический пост в Университете штата Мэриленд. А в 1945 он начал работать в исследовательском Бюро Колумбийского университета (Нью-Йорк), которая занималась прикладными социальными исследованиями. Работа под руководством знаменитого Дж. Ландберга была хорошей школой полевых исследований. Дотошный молодой ученый стремился не просто руководить эмпирическими исследованиями, но и везде побывать лично. Благодаря этой работе, в его руках скопилась обширная социологическая информация (так, только в штате Нью-Йорк он изучил около 30 городов). Работа в Бюро закончилась тем, что Миллс был уволен, провалив порученный ему проект. Однако ему удалось остаться в самом Колумбийском университете – одном из ведущих университетов США.
В 1946 ученый получил должность доцента. Чарльз Миллс был членом Американского Социологического Общества, а в 1947–1948 являлся его вице-президентом. Несмотря на то, что должность профессора он смог получить только в 1956 (скорее всего, такая отсрочка объяснялась левыми взглядами, которых придерживался ученый), Миллс тем не менее игнорировал все предложения о смене места работы, считая именно Нью-Йорк центром интеллектуальной деятельности.
Его тяжелый характер с годами так и не улучшился. Среди коллег у него практически не было не только друзей, но и просто хороших знакомых. Например, отношения с его соавтором, а также бывшим учителем по Висконсину, Хансом Гертом закончились тем, что тот назвал Чарльза «отличным дельцом, наглым мальчишкой, многообещающим молодым человеком, стремящимся к наживе, и техасским ковбоем с ружьем и на коне».
Так как работы Ч.Миллса были посвящены критике американского общества, то в бывшем Советском Союзе его воспринимали как друга и единомышленника. Кроме того, Миллс был сторонником концепции мирного сосуществования двух систем. Все это послужило поводом, чтобы американский социолог совершил визит в СССР. Но и здесь не обошлось без скандала. Произнесенный им на торжественном банкете тост «За день, когда полное собрание сочинений Льва Троцкого будет опубликовано в Советском Союзе!» был более чем вызывающим. Следует подчеркнуть, что критика капиталистического общества всегда соседствовала у Миллса (как и у его последователей – «новых левых») с критическим отношением к традиционному марксизму и к советскому строю.
В декабре 1960 ученый готовился к телевизионным дебатам, посвященным американской политике в Латинской Америке. Перенапряжение вылилось в сердечный приступ. Через 15 месяцев Чарльз Миллс умер в возрасте всего 45 лет от очередного сердечного приступа.
Несмотря на то, что Чарльз Миллс написал за свою не слишком долгую жизнь довольно много научных трудов – например, Новые люди власти: лидеры Америки в сфере труда (1948) или Белые воротнички: американский средний класс (1951) – скандальную известность ему принесли две работы, написанные в последний период его жизни. Это Властвующая элита (1956) и Социологическое воображение (1959). Обе эти работы имели ярко выраженную критическую направленность: первая критиковала социальный строй США, вторая – американскую социологию.
В работе Властвующая элита ((The Power Elite ), М., 1959), Миллс осуществил институциональный анализ современной ему Америки. Как он указывает, среди всех сфер жизни общества главенствующее место занимают три – экономическая, политическая и военная. Именно здесь и надо искать корни реальной элиты общества. Миллс сделал вывод, что во главе Америки находится более или менее постоянная группа семей. У представителей этой «правящей элиты» настолько много общего (начиная с религии и образования и заканчивая членством в одних и тех же клубах), что они представляют собой единую группу, постепенно концентрирующую в своих руках всю полноту власти. Хотя эти люди состоят в разных партиях, у них сходные интересы и взгляды. В результате это приводит к тому, что выборы президента или конгрессменов – это, по сути, фикция, не имеющая существенного значения. Таким образом, страной в своих интересах правит узкая властвующая элита, которая занимает самую верхнюю ступень в структуре власти. Нижнюю же ступень в этой структуре занимает большинство граждан, которые якобы являются опорой демократии, но на самом деле подчиняющиеся воле элиты. Единоличное правление властвующей элиты, как утверждал Ч.Миллс, не только представляет угрозу для демократии, но и может спровоцировать третью мировую войну. Резко критикуя засилье элиты, Ч.Миллс возлагал позитивные надежды на интеллектуалов, которые, по его мнению, должны были стать тем стержнем, который укрепит американское общество, вернув его к демократическим истокам.
Вторая работа Ч.Миллса была равносильна манифесту, клеймящему американскую социологию. Основные объекты критики Социологического воображения (The Sociological Imagination ) – это две ключевые концепции и связанные с ними две культовые фигуры американской социологии 1950-х. Главная проблема того направления, которое называли эмпирической индустрией (ее лидером был П.Лазарсфельд), по мнению Миллса, состояло в том, что оно содержание изучаемого вопроса подменяло методологией. В результате такого подхода ученые получают абстрактную эмпирику, которая уводит исследователя от изучаемой реальности. Другой побочный результат массовых эмпирических исследований – его бюрократизация, то есть зависимость от спонсоров, от отчетности, от лояльности определенным группам. Все это ведет к уменьшению творческого потенциала и к усилению догматизма в социологии. Второй объект нападок Ч.Миллса – «большие теории» в социологии (прежде всего, теории Т.Парсонса). Это теории Миллс считал избыточно переполненными всякого рода понятиями и слишком абстрактными, причем за высокоабстрактным теоретизированием скрывалась бедность содержания.
Резко критикуя американскую социологию, Ч.Миллс предлагал искать выход из кризиса социологической науки, возвращаясь к традициям классической социологии времен О.Конта , Г.Спенсера , М.Вебера и др. Чтобы не впасть в «абстрактный эмпиризм» или не увлечься «большими теориями», ученый должен заниматься изучением индивидуумов с учетом структуры общества и того места, которое занимает это общество в общей истории человечества. Иначе говоря, Ч.Миллс выступал за объединение трех подходов в социологии – изучения биографий, исследования общества и его истории. Совокупность этих трех подходов и есть «социологическое воображение».
В последние годы жизни Ч.Миллс начал активно интересоваться марксизмом и проблемами третьего мира. Это нашло свое отражение в таких его последних работах как Слушайте, янки: революция на Кубе (1960) и Марксисты (1962). В первой из них Миллс защищал демократический характер кубинской революции, призывая к сближению капитализма и социализма. В последней своей книге Миллс, раскрывая идеи леворадикальных идеологов, обозначил проблему разрыва между марксистскими идеями и их практическим использованием в Советском Союзе и других странах «социалистического лагеря». В начале 1960-х, в эпоху Карибского кризиса, в США отношение к марксизму и вообще к левым идеям было довольно критическим, поэтому радикализм Миллса не пользовался популярностью. Его поддержка кубинской революции и критика американского империализма еще больше отдалили Миллса от современников. В последние годы жизни Ч.Миллс оказался в американской социологии практически изгоем.
Подъем его популярности начался посмертно, в конце 1960-х, когда «молодежная революция» резко радикализировала и научную общественность, породив движение «новых левых». В настоящее время Миллса считают, главным образом, основоположником современной элитологии.
Наталия Латова
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова
Реферат на тему:
«Чарльз Райт Миллс.
Теория политической элиты»
выполнил студент # курса ### , гр. ####
#################
Москва - 2001
1. Чарльз Райт Миллс
2. Теория политической элиты
3. Список использованной литературы
Миллс (Mills) Чарльз Райт (28.8.1916-20.3.1962).
Американский социолог и публицист. Окончил Техасский университет (1939). С 1965 профессор социологии Колумбийского университета. последователь М.Вебера и К.Манхейма. Испытал известное влияние идей К.Маркса, считал его метод плодотворным, однако придерживался взгляда об "устарелости" марксисткой теории. Миллс приобрел популярность резкой критикой антигуманных тенденций современного американского общества. Понятию "правящий, господствующий класс" противопоставлял понятие "властвующая элита", рассматривая её как социальную группу, состоящую из промышленной, политической и военной верхушки. Главную социальную опасность Миллс видел в возрастающей "рациональности без разума", то есть в использовании "властвующей элитой" рациональных средств, разработанных учеными, для достижения иррациональных целей. Надежды на гуманизацию общества Миллс связывал с интеллигенцией, которая способна обладать "социологическим воображением" (свойством понимать происходящие в обществе процессы); отрицал революционную роль рабочего класса.
Миллс был сторонником теории массового общества, концепции социологии и философии, в которой утверждается, что современное общество характеризуется индустриализацией и урбанизацией, стандартизацией производства и массовым потреблением, бюрократизацией общественной жизни, распространением средств массовой коммуникации и «массовой культуры». После 2-й мировой войны теория разделилась на ряд направлений: критику с позиций либерализма и романтизма авторитарных тенденций в развитии общества, отчуждения, конформизма, к которому примкнул Миллс (также Э. Фромм, Д. Рисмен); трактовку массового производства и потребления как условия утверждения социального равенства (Д. Белл, Э. Шилс).
Свой социологический метод Миллс называл сравнительным и историческим, считал необходимым создание новой социологии, призванной выявить историческую специфику современной и исследовать социальные изменения, ведущие к преодолению отчуждения. Анализируямассовые социальные конфликты, произошедшие в 50-ые годы под влиянием результатов второй мировой войны во многих странах Восточной Европы, Азии, Африки, разработал свою концепцию социального конфликта. Обосновывал существование социальных конфликтов господством властвующей элиты, в которую входили политические деятели, бизнесмены, военные.
Подверг критике как эмпиризм американской социологии, так и абстрактность так называемой высокой теории Парсонса. Однако, Миллс не смог дать им позитивной альтернативы. Взгляды Миллса оказали влияние на формирование идеологии так называемых "новых левых" в США.
Политическая элита.
За последние 150 лет наиболее знаменитый вклад в теорию элиты внесли такие ученые как Гамильтон, Веблен,Михельс,Миллс.
Родоначальник федерализма Гамильтон рассматривал элиту с позиции объективно существующих, по его мнению различий между гражданами, которые равны лишь по рождению; Веблен - как экономическую и финансовую олигархию специфических целей и ценностей; Михельс установил «железный закон элит», исходя из того что элита – внеисторическое социальное явление; Миллс- ввел понятие «раздробленности элит» , обнаружив, что во всех сферах современной деятельности существуют отдельные элиты.
Можно дать определение «политической элиты». Это определенная группа, слой общества, которая концентрирует в своих руках государственную власть и занимает властные посты, управляя обществом. В основном это профессиональные политики высокого ранга, наделенные властными функциями и полномочиями. Это также высшие государственные служащие, профессионально подготовленные к участию в разработке и реализации политических программ, в выработке стратегии общественного развития.
Шопенгауэр отмечал: "На свете существует три типа аристократии: 1) аристократия рождения и ранга; 2) денежная аристократия и 3) аристократия ума и таланта. Последняя, собственно, самая знатная и именитая и признается такою, если только дать ей время. Еще Фридрих Великий сказал: "Les ames privilegiees rangent a l"egal des souveraines" - "одаренные люди наравне с монархами", - когда его гофмаршалу показалось неловким, что министрам и генералам отведено место за маршальским столом, а Вольтеру за столом царственных особ и принцев.
В XX веке понятие элиты прочно вошло в политологический лексикон, несмотря на возражения многих представителей социально – политической мысли, в частности оно не «стыкуется» с идеологией марксизма. Согласно Дж. Миллю концепция элит исходит из неравенства,неравенство же обусловлено природой человека. Этимология термина элита подразумевает под собой лучших,достойнейших представителей, что далеко не всегда соответствует действительности. Но хотя эти возражения и имеют основания,отказ от термина,который отражает определенную реальность,определенное социальное отношение не имеет смысла.
По определению венгерского ученого М.Вайды, элита общества - "это группа людей, стоящих на верхней ступени иерархии, способная создать образцы потребности и поведения".
Немецкий социолог П.Дрейцель: элиту составляют обладатели высших позиций в группе, организации или институции, отбор в нее осуществляется по принципу "продуктивности знания". Поэтому элита обладает, благодаря своим позициям и роли, властью и влиянием, позволяющим формировать социальную структуру общества.
«- Элита - это определенным образом структурированная группа, которая в силу своего особого социального статуса, соответствующих политических условий, общественного восприятия, определенных политических традиций, уникального места в системе властных институтов, идеологической картины мира, принятой в данном социуме, обладает потенциалом решающего влияния (культурного, экономического, идеологического или политического) на большинство других групп и институтов в этом обществе» (Ш.Султанов)
По объему властных функций можно различать: высшую (непосредственное окружение президента, премьер-министра, спикера парламента, руководители органов государственной власти, ведущих полит партий), среднюю (парламентарии, сенаторы, депутаты, губернаторы, мэры и т д.) и административную (высший слой государственных служащих, занимающих высшие позиции в министерствах, департаментах и др. органах государственного управления) элиты.
Функции политической элиты.
На первом месте стоит стратегическая функция. Ее содержание заключается в разработке стратегии и тактики развития общества, определении политической программы действий.
Коммуникативная функция предусматривает эффективное представление, выражение и отражение в политических программах интересов и потребностей различных социальных групп и слоев населения и реализацию их в практических действиях.
Организаторская функция. Политическая элита во все времена сталкивалась и будет сталкиваться с необходимостью организовывать массы. Среди потенциальных политических элит наиболее эффективными будут те, которые в большей мере способны обеспечить поддержку своих программ массами. Эта функция предусматривает осуществление на практике выработанного курса, воплощение политических решений в жизнь.
Интегративная функция состоит в укреплении стабильности общества, устойчивости его политических и экономических систем, в недопущении конфликтов, непримиримых антагонизмов, острых противоречий, деформации полит структур. Важными содержательными элементами этой функции являются: сплочение различных слоев населения, гармонизация их социальных интересов, достижение консенсуса, сотрудничества и тесного политического взаимодействия всех сил в обществе.
Механизм формирования политической элиты.
В мире существуют две тенденции в формировании и воспроизводстве политической элиты.
Первая типична для государств с недемократическими режимами и характеризуется закрытостью, узкой социальной базой формирования кругом лиц, осуществляющих отбор. Обычен для государств с низкой социальной мобильностью. Закрытый тип рекрутирования является исторически первым поэтому преобладает в консервативных обществах.
Вторая типична для демократических государств и соответственно ее обуславливает гораздо более широкий круг социальной базы и требует для своего функционирования высокой политической культуры, что является следствием развития политической системы. Хотя и для стран с демократическими принципами государственности диапазон открытости может в большой мере отличаться.
Властвующая элита: понятие и структура. Кроме политической элиты, властвующая элита включает также экономическую, культурную, идеологическую, научную, информационную и военную элиты.
Экономическая элита - социальный слой, включающий представителей крупного капитала, крупных собственников.
Идеологическая, информационная элита - ведущие представители гуманитарных наук, образования, СМИ, которые выполняют в обществе функцию формирования мировоззренческих позиций, ценностных ориентаций, идей и убеждений людей.
Военная элита . Степень ее влияния на общественную жизнь определяется уровнем милитаризации страны, характером политического режима.
Культурная элита включает наиболее авторитетных и влиятельных деятелей искусства, просвещения, литературы, представителей творческой интеллигенции.
Научная элита включает наиболее одаренную часть интеллектуальной элиты. Ее роль определяется степенью воздействия на такие процессы, как развитие науки и техники, научный и технический прогресс.
Теории элит.
Основоположниками современной теории элит можно назвать итальянских социологов Г. Моска и В. Парето. В.Парето выделял элиты: экономическую, политическую и духовную. Он был родоначальником функционалистской теории элиты . Согласно мнению итальянского института политики любому обществу присуща элитарность. В основе этого лежит факт естественных различий людей: физических, психологических, умственных, моральных. Эта элита характеризуется особыми политическими и организаторскими качествами. Массы признают право элиты на власть. Элиты сменяют друг друга в ходе борьбы за власть, поскольку добровольно власть никто не уступает. Факт существования элиты практически никем, кроме марксистов, не опровергается. Хотя у различных школ социологов и политологов на этот счет имеются противоположные мнения.
Ценностные теории (В.Ропке, Ортега-и-Гассет). Элита - это слой общества, наделенный высокими способностями к управлению. Элита есть результат в большей степени естественного отбора лиц с выдающимися качествами и способностями управлять обществом. Формирование элиты не противоречит принципам демократии. Социальное равенство людей должно пониматься как равенство возможностей.
Тоталитарный элитизм. Элита номенклатуры. (М.Джилас, М.Восленский).За определенное время формируется правящий слой,кровно заинтересованный в сохранении тоталитарной системы, обладающий множеством привилегий. Формирование кадров жестко регламентируется на основе принципа отрицательного отбора.- порядочному, высокоморальному человеку практически невозможно пройти сквозь сито номенклатурной селекции.
Концепции плюрализма элит (Р.Дай, С.Келлер, О.Штаммер, Д.Рисмен). элита множественна. Ни одна входящая в нее группа не способна оказать решающего воздействия на все области жизни одновременно. В условиях демократии власть распределена между различными группами элит, кот оказывают влияние на принятие решений, отстаивая свои интересы. Конкуренция предотвращает формирование целостной элитарной группы и делает возможным контроль со стороны масс.
Теория элитной демократии. Неоэлитизм (Р.Арон, Дж.Пламетац Дж.Сартори,П.Бахрах) понимание демократии как конкурентной борьбы претендентов на руководство обществом во время избирательной кампаний. Элита не властвует, а осуществляет руководство массами с их добровольного согласия, посредством свободных выборов.
Американские историки политической науки обычно не делают различий между теориями элитного плюрализма и демократического элитизма, хотя эти отличия и существуют, и связаны они в конечном счете с расхождением идейных позиций их сторонников, тяготеющих к либеральному(теории элитного плюрализма) или консервативному (неоэлитизм) полюсам идейно - политического спектра.
Радикальный элитизм. Леволиберальные концепции (Р.Михельс, Р.Миллс). Общество управляется исключительно одной властвующей элитой. Правление народа технически неосуществимо: непосредственная демократия невозможна по крайней мере в странах с большим населением, а представительная неизбежно приводит к утрате народом части своего суверинетета, отчуждаемого в пользу избранных представителей которые в силу определенных закономерностей превращаюся в элиту.
Решение вопроса–может ли общество функционировать без политической элиты, возможно как на уровне политической философии, так и политической социологии. В рамках политической философии, являющейся преимущественно нормативной теорией, можно говорить об обществе без элиты как идеале общества, в котором высокая политическая культура населения позволяет добиться максимальной вовлеченности членов общества в управлении всеми общественными делами (т.е.поднять уровень масс до уровня элиты. В условиях информационного общества, его компьютеризации возможна эффективная система прямой и, главное, обратной связи между органами управления и всеми членами общества, позволяющая непосредственно и немедленно выявлять и учитывать мнение всех членов общества по всем вопросам социального управления. Не случайно ряд современных политологов и социологов признает, что широкое внедрение ЭВМ (особенно будущих поколений) может способствовать децентрализации политических решений, возрождению прямой демократии. Информационное общество создает условия для реализации тенденции расширения участия масс в управлении политической жизнью общества, для формирования компетентного информированного гражданина.
Список использованной литературы
1. БСЭ М: «Советская эницклопедия», 1974
2.Российская историческая политология. Под ред.С.Кислицына. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998
3. Хрестоматия нового российского самосознания:
Ш. Султанов.« Карма элиты: вдох-выдох, ночь-день.»
I. Если говорить о политических явлениях, обусловивших особенности нынешней властвующей элиты, то их следует искать в закате старой системы управления страной, базировавшейся на неподдельном и публичном обсуждении спорных проблем, на существовании партий, сознававших свою ответственность перед всей страной и проводивших последовательную политику, и на существовании независимых общественных организаций, связывавших низовые и средние звенья власти с выносящими решения верховными органами. Америка наших дней является в значительно большей мере формальной политической демократией, чем социальной демократией, причем даже пружины формальной политической демократии действуют в ней слабо.
В пятую эпоху существования элиты тенденция к более тесному и глубокому переплетению интересов бизнеса и государства, наблюдавшаяся в течение длительного времени, обозначилась еще яснее, чем раньше. Теперь их уже невозможно различать как отдельные сферы. Особенно решительный характер это сближение получило в исполнительных органах государства. Рост исполнительных органов государства с их ведомствами, контролирующими сложную экономику наших дней, не сводится попросту к «расширению функций государственной власти» как своего рода независимой бюрократии; в этом явлении сказалось возвышение заправил корпорации как политической силы выдающегося значения.
В период «нового курса» главари корпораций вступили в союз с официальными политическими руководителями государства; со времен второй мировой войны они обрели над ними господство. Давно связанные с государством, они на сей раз полностью прибрали к рукам руководство экономикой, обслуживавшей войну, и руководство послевоенной экономикой. Приход главарей корпораций к политическому руководству ускорил давно наметившийся процесс низведения политического веса профессиональных политиков, заседающих в конгрессе, до политического веса людей, подвизающихся в средних звеньях власти.
II. Если говорить об особенностях властвующей элиты наших дней, связанных с ростом и милитаризацией государственного аппарата, то они явственно обнаруживаются в факте возвышения военщины. Военная знать стала решительным образом причастна к политике, а американское военное ведомство является ныне в значительной мере политической организацией. Постоянная якобы угроза войны усиливает позиции военщины и ее контроль над людскими, материальными и денежными ресурсами и органами власти; все, в сущности, политические и экономические мероприятия рассматриваются в наше время под углом зрения милитаристских оценок действительности. Высшая военная знать завоевала прочные позиции в кругах властвующей элиты, переживающей ныне пятую эпоху своего исторического развития. Это было обусловлено - по меньшей мере, частично - простым, но кардинальным для периода, последовавшего за 1939 г., историческим фактом: основное внимание элиты переместилось из сферы внутренних проблем, вращавшихся в 30-х годах вокруг экономического краха, в сферу международных проблем, вращавшихся в 40-х и 50-х годах вокруг вопросов войны. В течение долгого исторического периода государственный аппарат США был нацелен на улаживание внутренних конфликтов и поддерживание политического равновесия внутри страны. Он постоянно приспосабливался к выполнению этих функций, и именно эти функции определили его структуру. Вот почему он ни с какой точки зрения не обладал достаточно квалифицированными ведомствами и накопленным опытом, требуемыми для решения международных проблем. Механизм формальной демократии, создававшийся до 1941 г.- в течение полуторастолетнего развития страны,- не охватывал сферу регулирования международных отношений. Именно здесь, в этом вакууме, и получила в значительной степени свое первоначальное развитие властвующая элита.
III. Если говорить об экономических причинах, обусловивших особенности современной властвующей элиты, то они кроются в том факте, что современная экономика является перманентно военной экономикой, базирующейся вместе с тем на частнокапиталистических корпорациях. Американская капиталистическая экономика является ныне в значительной степени военно-капиталистической экономикой, и наиболее важные отношения между крупными корпорациями и государством покоятся на совпадении интересов военного ведомства и корпораций, определяемых военной знатью и богачами из мира корпораций. Это совпадение интересов высших военных руководителей и главарей корпораций усиливает позиции обеих этих групп внутри властвующей элиты в целом и еще больше снижает относительное влияние той ее части, которая представлена профессиональными политиками. Не политики, а ведущие администраторы корпораций обсуждают и планируют вместе с военщиной вопросы подготовки к войне.
Мы сможем правильно понять характер и значение властвующей ныне элиты лишь в том случае, если учтем результат совместного действия описанных нами трех коренных тенденций. Он выражается в том, что военно-капиталистическая экономика, базирующаяся на частнокапиталистических корпорациях, существует в условиях ослабленной и всего лишь формальной демократической системы, включающей в себя военную иерархию, воззрения и поведение которой уже носят вполне выраженную политическую окраску. Особенности властвующей элиты, возглавляющей эту систему, были, следовательно, порождены: совпадением интересов тех групп, которые контролируют основные средства производства, и тех групп, которые контролируют увеличившиеся за последнее время средства насилия; падением влияния профессиональных политических деятелей и приходом главарей корпораций и профессиональных военных руководителей к открытому политическому руководству страной; отсутствием подлинно профессионального корпуса государственных чиновников, обладающих надлежащей квалификацией, чувством профессиональной чести и не находящихся под влиянием частнокапиталистических интересов.
Властвующая элита объединяет в себе людей, подвизающихся в разных сферах: политической, экономической и военной. При таком, однако, составе в ней зачастую возникают трения; она выступает сплоченно лишь в некоторых областях, где позиции этих кругов смыкаются, и только лишь при известных «кризисных» ситуациях. На протяжении длительного периода мира, существовавшего в XIX в., военщина не была представлена в высших государственных органах и не входила в состав политического руководства. Не было там и лидеров капиталистической экономики,- они вторгались в сферу деятельности государственной власти, но не входили в состав официального политического руководства. В 30-х годах вашего века ведущая роль в государственной жизни принадлежала политикам. В наши дни главенствующие позиции в этой области занимают военные и представители корпораций.
Из трех прослоек, входящих ныне в состав властвующей элиты, наибольшую выгоду из своего возросшего могущества извлекла военщина, хотя и заправилы корпораций более основательно укрепили свои позиции в сфере высокой политики. Больше всего потеряли профессиональные политики, и эти потери столь велики, что, изучая события и политические решения, невольно склоняешься к выводу о существовании в стране политического вакуума, в котором хозяйничают богачи из мира корпораций и военные лидеры, преследующие свои собственные, взаимосмыкающиеся интересы.
Не следует думать, что политическая инициатива «по очереди» переходит к каждой из трех прослоек, входящих в состав нынешней элиты: механизм господства властвующей элиты сплошь и рядом действует не так планомерно, как это может показаться. Временами, конечно, такая преднамеренная передача инициативы имеет место, как, например, в тех случаях, когда политические деятели, стремящиеся заимствовать престиж у генералов, считают необходимым расплачиваться за это, или во времена крупных экономических кризисов, когда представители деловых кругов считают необходимым выдвинуть на первый план какого-нибудь политического деятеля, на которого они могут положиться и который вместе с тем способен собрать голоса избирателей. Во всех, в сущности, решениях, чреватых далеко идущими последствиями, принимают ныне участие все три прослойки элиты. Лидирующая роль той или иной прослойки зависит от «задач данного периода», определяемых самой элитой. В данное время эти задачи связаны преимущественно с «обороной» и международными делами. В соответствии с этим военщина, как мы видели, занимает господствующее положение, и занимает сто в двояком отношении: в смысле выдающегося политического веса отдельных военных лидеров и как носительница идеологии, оправдывающей нынешнюю политическую линию. Вот почему при характеристике основ единства и современных особенностей властвующей элиты мы можем в данное время совершенно свободно исходить из господствующего положения, занимаемого в ней военщиной.
Если наша трактовка властвующей элиты ограничилась бы только раскрытием описанных выше коренных тенденций, то и в этом случае мы были бы вправе считать ее полезной и прямо-таки необходимой концепцией для правильного истолкования явлений, происходящих в верхах современного американского общества. Но наше представление о властвующей элите не исчерпывается, конечно, этой стороной дела: она не обязательно покоится только на анализе - соотношения сил входящих в ее состав основных иерархий или многочисленных пунктов, в которых их изменчивые интересы совпадают. Единство властвующей элиты, как мы ее понимаем, покоится также на сходстве входящих в нее лиц, на их личных и служебных связях, на их социальной и психологической близости. Для того чтобы постичь индивидуальные и социальные основы единства властвующей элиты, нам нужно прежде всего вспомнить обстоятельства, связанные с происхождением, карьерой и образом жизни представителей каждого круга, входящего в ее состав.
Властвующая элита - это не аристократия, о которой можно было бы сказать, что она является такой правящей политической группой, единство которой базируется на благородном происхождении. Она не имеет компактной основы в виде небольшого круга родовитых семейств, члены которых были бы в состоянии последовательно занимать и действительно занимали бы высокое положение в нескольких высших кругах, смыкающихся между собой и образующих, таким образом, властвующую элиту. Но общее аристократическое происхождение-это лишь одна из возможных основ общности происхождения, и отсутствие у американской элиты именно этой основы не означает еще, что ее члены являются выходцами из всех слоев американского общества. В преобладающей части они происходят из высших классов как новой, так и старой формации, из провинциальных светских кругов и из прослойки «четырехсот семейств» центральных городов. Основная масса крупнейших богачей, руководителей корпораций, высших военных руководителей и тех политических деятелей, которые не являются профессиональными политиками, происходит из общественных групп, принадлежащих по своим доходам и занятиям по крайней мере к верхней трети социальной пирамиды. Их предки принадлежали по меньшей мере к лицам свободных профессий или бизнесменам, а сплошь и рядом - и к более высоким общественным прослойкам. Люди эти - коренные американцы, преимущественно городского происхождения, появившиеся на свет от коренных же американцев. Если не считать попадающихся среди них профессиональных политических деятелей, то в подавляющем своем большинстве они выходцы из восточных штатов. Большей частью это протестанты, и преимущественно епископального или пресвитерианского толка. В общем чем выше положение, занимаемое людьми, тем выше в их среде процент людей, вышедших из недр высших классов и поддерживающих с ними связь. Единство, создаваемое сходством социального происхождения, наблюдающегося, как правило, среди членов властвующей элиты, подчеркивается и усиливается все возрастающим сходством получаемого ими традиционного воспитания и образования. Подавляющее большинство из них окончило колледжи, причем многие учились в колледжах Лиги Айви. Надо, правда, заметить, что образование, полученное военными лидерами, отличается, безусловно, по своему характеру от образования, полученного другими членами властвующей элиты.
Но каково, собственно, значение этих простых на первый взгляд фактов, относящихся к социальному составу высших кругов? И, в частности, какое значение они имеют для всякого исследования, призванного раскрыть степень единства, направление политики и характер интересов, которые могут существовать среди этих различных кругов? Целесообразнее будет, пожалуй, поставить этот вопрос в такой форме, которая кажется простой: кого или что представляют люди, пребывающие в верхах, - если судить об этом по их социальному происхождению и по их карьерам?
То обстоятельство, что члены властвующей элиты происходят из среды, близкой (по своему экономическому и общественному положению) к верхушечным прослойкам страны, еще не означает обязательно, что они «представляют» лишь верхние прослойки. И если социальный состав элиты отражал бы в себе действительный социальный состав населения страны, то это еще не означало бы автоматического вступления в действие демократической системы уравновешивания сил и интересов.
Нельзя судить о политическом курсе всего лишь по признаку социального происхождения и по особенностям карьер творцов этой политики. Данные о социальном происхождении и экономическом положении власть имущих не дают нам всего материала, необходимого для понимания системы распределения общественной власти. Во-первых, люди из высших сфер могут порой выступать как идеологи бедных и униженных. Во-вторых, люди низкого происхождения, собственными силами добившиеся блестящего положения, могут порой энергично защищать интересы богачей и родовитых семейств. И к тому же, в-третьих, не все люди, действенно представляющие интересы известной общественной прослойки, должны обязательно в какой-то форме принадлежать к ней или извлекать личную выгоду из политики, способствующей ее интересам. Короче говоря, среди политических деятелей имеются симпатизирующие определенным группам, агенты - сознательные или бессознательные, платные или неплатные. И, наконец, в-четвертых, среди верхушки, делающей высокую политику, мы находим людей, попавших туда благодаря своим «специальным знаниям». Таковы некоторые из соображений, объясняющих нам, почему по социальному происхождению и карьерам членов властвующей элиты нельзя еще судить о классовых стремлениях и политической линии той или иной современной системы политического господства.
Означает ли это, что высокое происхождение и особенности карьеры людей из политических верхов ничего не говорят нам о системе распределения власти? Ни в коем случае. Отмеченные обстоятельства только напоминают нам, что мы должны остерегаться упрощенных и прямолинейных выводов относительно политических деятелей и проводимой ими политики, сделанных на основании их происхождения и особенностей их карьер; но они не говорят нам, что мы должны игнорировать эти данные в наших попытках разобраться в политических явлениях. Отмеченные обстоятельства означают просто, что мы обязаны анализировать не только социальный состав политического руководства, но и его политическую психологию и принимаемые им решения. Точно так же, как мы не вправе связывать наше представление о властвующей элите всего лишь с действием социальных пружин, обусловивших ее образование, мы не вправе основывать его только на данных о происхождении и карьерах ее личного состава. Требуется учесть оба этих аспекта - и мы учитываем их,- равно как и другие фундаментальные явления, в частности взаимосвязанность общественного положения различных групп из состава элиты.
Важную роль в формировании психологической и социальной общности членов властвующей элиты играет, однако, не только сходство социального происхождения, вероисповедания, месторождения и образования. Если б даже она рекрутировалась из людей более разнородного склада и образовательного ценза, чем это имеет место в действительности, то она все равно представляла бы собой сообщество людей совершенно однородного социального типа. Ибо наиболее важные обстоятельства, объединяющие известный круг людей,- это существующие у них критерии, которыми они руководствуются при допуске в свою среду, в вопросах чести, при определении того, что заслуживает похвалы и поощрения. Если у людей данного круга эти критерии одинаковы, то, как личности они обнаружат тенденцию походить друг на друга. Круги, составляющие властвующую элиту, обнаруживают именно такую общность оценок и моральных норм. Понимание общности социальных групп, вызываемой этими общими взглядами на жизнь, зачастую имеет более важное значение, чем любые статистические данные об общности происхождения и карьер, которыми мы можем располагать.
Существует своего рода взаимное притяжение, наблюдающееся в сообществах преуспевающих людей; оно существует не между всеми представителями высокопоставленных и могущественных кругов, но все же между столь солидной их частью, что оно достаточно для того, чтобы обеспечить определенное единство. Самой слабой формой проявления этого чувства является своего рода молчаливое взаимное любование, самой сильной - браки, заключаемые между людьми одного и того же круга. Между этими двумя крайними точками располагаются всевозможные степени и формы взаимных связей. В некоторой степени таких людей, безусловно, объединяет и принадлежность к одним и тем же тесным кружкам, клубам и церквам и воспитание, полученное в одних и тех же учебных заведениях.
Если общность социального происхождения, воспитания и образования способствует лучшему взаимопониманию и доверию между членами властвующей элиты, то их непрерывное взаимное общение еще больше укрепляет у них чувство единства. Представители отдельных высших кругов находятся между собой в приятельских отношениях, а порой даже являются соседями; они встречаются на площадках для гольфа, в фешенебельных клубах, на курортах, в трансконтинентальных самолетах и на океанских лайнерах. Они видят друг друга в имениях общих знакомых, вместе выступают перед телевизионной камерой или сотрудничают в одном и том же благотворительном комитете; многие из них, конечно, попадаются друг другу на глаза на столбцах газет или же в тех самых светских барах, где писались эти столбцы.
Наиболее важными организациями, объединяющими различные высшие круги, являются, пожалуй, сами корпорации, ибо в советах директоров крупнейших корпораций мы обнаруживаем постоянное соприкосновение между членами различных элит. Другую, менее важную линию таких интенсивных связей мы наблюдаем вдобавок на курортах, летних и зимних, где она выступает в виде сложной сети переплетающихся между собой кружков; с течением времени каждый здесь вступает в знакомство с каждым - а если не с ним лично, то во всяком случае с кем-нибудь из его прямых или косвенных знакомых.
Высокопоставленные представители военных, экономических и политических кругов умеют легко улавливать точку зрения партнера из другого круга, причем делают это всегда в духе сочувствия, а нередко и в духе полного понимания. Они рассматривают друг друга как людей, обладающих крупным весом, с которыми, следовательно, надо считаться. В вопросах чести, совести и морали каждый из них, как член властвующей элиты, полностью и органически приемлет взгляды, чаяния и оценки других ее членов. То обстоятельство, что у них нет общих идеалов и норм, базирующихся на ясно выраженной аристократической культуре, не означает, что у них вообще нет чувства взаимной ответственности.
Совпадение их интересов, обусловленное всеми структурными особенностями современного американского общества, а также многообразные психологические факты, коренящиеся в их образовании и воспитании, в их карьерах и связях, порождают духовное сродство, существующее между ними, - ту общность, которая позволяет "им говорить друг о друге: «Это, безусловно, наш человек». II все это ведет нас к пониманию фундаментального психологического значения классового самосознания. Нигде в Америке мы не встретим столь резко выраженного «классового самосознания», как среди элиты; нигде оно не приобретает столь действенную форму, как среди властвующей элиты. Ибо под классовым самосознанием, как психологическим явлением, мы подразумеваем, что отдельный представитель «класса» относится благосклонно лишь к тем, к кому относятся благосклонно люди его круга, то есть люди, мнение которых имеет существенное значение для его представления о самом себе.
В кругах властвующей элиты существуют, бесспорно, отдельные фракции; там, несомненно, возникают политические разногласия и столкновения на почве личного честолюбия. Внутри республиканской партии, равно как и между республиканцами и демократами, имеется еще достаточное число значительных расхождений, чтобы формировать разные линии практической политики. Но духовное единство и общность интересов, связывающие воедино властвующую элиту даже через границы воюющих стран, являются более могущественным фактором, чем эти расхождения.
Мы обязаны, однако, взвесить соображения защитников иной точки зрения на излагаемый предмет. Вполне возможно, что эти возражения будут сформулированы либералами или консерваторами приблизительно так:
«Говорить о властвующей элите - не значит ли это характеризовать людей по их социальному происхождению и связям? Не является ли такая характеристика одновременно и несправедливой и неверной? Разве люди, и особенно американцы интересующего нас пошиба, когда они становятся крупными фигурами, не изменяют сами себя, чтобы оказаться на высоте занимаемого ими положения? Разве они не приходят постепенно к воззрениям и политическому курсу, соответствующим - несколько они в границах своих слабых человеческих сил в состоянии судить - интересам страны в целом? Не являются ли они попросту честными людьми, выполняющими свой долг?»
Что же нам ответить на эти возражения?
I. Мы уверены, что они честные люди. Но что такое честность? Честность может означать лишь жизнь, построенную в соответствии с таким нравственным кодексом, который данное лицо считает кодексом честности. Вопрос не в том, являются ли люди, о которых мы ведем речь, честными людьми, а в том, каких норм честности они придерживаются. А придерживаются они тех норм, которые приняты в их кругах, среди тех людей, на мнение которых они привыкли полагаться.
II. На вопрос о том, способны ли члены властвующей элиты измениться под влиянием нынешней сферы их деятельности, то есть способны ли они перешагнуть через нормы поведения, усвоенные ими на протяжении всей их жизни и деятельности, нам приходится ответить: нет, это просто невозможно - невозможно по крайней мере в течение тех немногих лет, которые большинству из них остается жить. Ожидать этого значило бы считать их впрямь какими-то странными и безличными существами; исходить из того, что они отличаются подобной податливостью,- значит фактически отрицать в них то, что можно по праву назвать силой характера и цельностью натуры. Мы бы подвергли незаслуженному поношению эффективную систему специальной подготовки и идеологического воспитания военных, если б предположили, что, когда военные меняют мундир на штатский костюм, они вместе с тем утрачивают и те душевные качества и воззрения, которые они приобрели будучи военными. В жизни военных эта основа, закладываемая воспитанием и образованием, играет, пожалуй, более важную роль, чем в жизни ведущих администраторов корпораций, ибо специальная подготовка военных носит более глубокий и целостный характер.
III. По поводу рассуждения о патриотизме членов властвующей элиты, об их желании служить стране в целом мы должны заметить прежде всего следующее: подобно нормам честности, чувство патриотизма и представления о всенародном благе относятся не к сфере непреложных фактов, а к области, в которой существует большое разнообразие мнений. И надо добавить, что патриотические убеждения людей также формируются под влиянием окружающей их среды и их образа жизни.
IV. Нельзя по-настоящему понять природу элиты, если мы будем рассматривать ее как группу людей, которые просто выполняют свой долг. Они ведь сами определяют этот долг, равно как и обязанности подчиненных им лиц. Они не принадлежат к тем, кто всего лишь исполняет приказания,- они сами отдают приказания. Они не просто «бюрократы» - они руководят бюрократией.
Несмотря на сходство социального положения и духовную общность ее членов, властвующая элита не представляет собой некий клуб с постоянным членством и фиксированными, официально установленными условиями приема. Одна из непременных особенностей властвующей элиты заключается в том, что в ней происходят значительные передвижки и что она, следовательно, не состоит из одной и той же узкой группы людей, занимающих одинаковое положение в одних и тех же иерархиях. То, что люди лично знают друг друга, еще не значит, что они придерживаются единого политического курса, а то, что они лично незнакомы друг с другом, еще не значит, что между ними имеются политические разногласия. Понимание природы властвующей элиты - как я уже неоднократно указывал - не связано преимущественно с обнаружением в ее среде личных дружеских связей.
По мере того как требования, предъявляемые к лицам, занимающим руководящее положение в каждой из главных иерархий, становятся все более сходными, становится сходным и духовный склад людей, занимающих - в результате отбора и профессиональной выучки - высокое положение в этих различных иерархиях. Это не абстрактное заключение, в котором особенности людей попросту выведены из особенностей системы. Это факт, обнаруживающийся в интенсивном обмене людьми между тремя иерархиями, совершающемся зачастую в весьма сложных формах. Во время второй мировой войны заправилы корпораций, военная знать и избранная часть политических деятелей вступили между собой в тесный, деятельный контакт; после окончания войны эти связи, обусловленные общими убеждениями, социальным сродством и совпадением интересов, продолжались. Значительная доля людей, принадлежащих к верхушке военных, деловых и политических кругов, занимала в течение последних пятнадцати лет разные посты в одной или даже двух смежных иерархиях. В этих высших сферах наблюдается, таким образом, некая взаимозаменяемость людей на ведущих ролях, которая в официальных версиях связывается с предполагаемой гибкостью «организаторского дарования», а по существу, связана с тесным сотрудничеством между кликами, состоящими из своих людей. Многие лица из состава властвующей элиты, переходящие из одной иерархии в другую, стали рассматривать «правительство» как удобную ширму, за которой они могут творить свои дела.
По мере возрастания взаимных деловых связей «большой тройки» усиливается и обмен людьми между ними. Этот факт находит свое выражение в самом критерии отбора подающих надежды людей, применяемом во всех трех сферах. Руководитель корпорации, связанный деловыми отношениями с государственным аппаратом и его военным ведомством, сочтет в наше время более благоразумным приблизить к себе молодого человека, имеющего опыт работы в государственном аппарате и его военном ведомстве, чем человека, не имеющего такого опыта. Государственный руководитель, политические удачи которого сплошь и рядом зависят от политики корпораций и мира корпораций, в свою очередь отдает в этом случае предпочтение человеку, подвизавшемуся в мире корпораций. Таким образом, обмен кадрами и единство властвующей элиты возрастают в силу самих критериев, определяющих выдвижение людей в трех основных иерархиях.
Если учесть структурное сходство трех иерархий, в рамках которых протекает вся деятельность различных представителей элиты, влияние, оказываемое решениями, принятыми в одной из них, на остальные, если учесть многообразные линии совпадения их интересов и наличие административного вакуума в гражданском правительственном аппарате США при одновременном расширении его задач,- если учесть все эти структурные сдвиги, да еще вдобавок отмеченную нами общность душевного склада представителей элиты, то было бы поистине странно, если б мы обнаружили, что люди, слывущие опытными администраторами и весьма одаренными организаторами, сумели всего-навсего завязать связи друг с другом. Но они, конечно, добились гораздо большего; они все чаще и чаще завоевывают позиции в каждой из трех иерархий.
Ядро властвующей элиты состоит прежде всего из тех людей, которые свободно переходят от командных ролей в верхах одной из господствующих иерархий к подобным же ролям в другой иерархии: это, скажем, адмирал, являющийся также банкиром и юристом и возглавляющий вдобавок некую важную федеральную комиссию; это руководитель корпорации, являвшейся во время войны одним из двух или трех крупнейших производителей военных материалов, занимающий ныне пост министра обороны; это генерал военного времени, сменивший после войны мундир на штатский костюм, чтобы войти в состав официальных руководителей государства, а затем ставший членом совета директоров одной из ведущих корпораций.
Руководитель корпорации, превратившийся в генерала, генерал, превратившийся в государственного деятеля, государственный деятель, превратившийся в банкира,- все они, несомненно, обладают гораздо более широким кругозором, чем рядовые люди, вращающиеся в своем обычном окружении; и все же стремления и чаяния даже таких людей нередко бывают привязаны к главной сфере их жизнедеятельности. Однако сама их карьера складывается так, что они попеременно действуют во всех трех больших иерархиях и, таким образом, легко переступают пределы особых интересов каждой из них. Самой своей карьерой и деятельностью они связывают воедино все три круга. Они образуют собой, следовательно, ведущее ядро властвующей элиты.
Совсем не обязательно, чтобы эти люди были знакомы со всеми сферами социального могущества. Так, один из них может вращаться, скажем, в промышленных и военных кругах, другой - в военных и политических, третий - в политических кругах и среди тех, кто создает общественное мнение.
Ядро властвующей элиты включает в себя и виднейших юристов и финансистов из крупных юридических контор и инвестиционных банков; согласование и увязка экономических, политических и военных дел и интересов является для таких людей почти профессиональной функцией, связанной с родом их деятельности, и они, таким образом, способствуют объединению властвующей элиты.
Крайние фланги властвующей элиты (где наблюдается большая текучесть, чем в ее центре) образуют люди, «обладающие большим весом»; они принадлежат к элите, хотя, возможно, не принимают непосредственного участия в тех или иных важных решениях и не передвигаются на протяжении своей карьеры из одной иерархии в другую. Принадлежность того или иного человека к властвующей элите вовсе не предполагает, что он обязательно принимает личное участие в каждом приписываемом ей решении. Но, решая тот или иной вопрос, каждый член элиты основательно взвешивает интересы и соображения всех остальных се членов. Роль членов властвующей элиты не ограничивается тем. что они лично принимают участие в решении ряда важнейших вопросов, связанных с войной п миром; люди, облеченные прямыми прерогативами власти, весьма основательно считаются, с ними и при тех решениях, в вынесении которых они не принимают непосредственного участия.
На своих флангах и за их пределами, где-то в окружении своих второстепенных членов, властвующая элита незаметно сливается со средними звеньями власти - с рядовыми членами конгресса, с политически влиятельными группами, не представленными в самой элите, и со множеством группировок, выражающих интересы отдельных штатов, областные и узкоместнические интересы. Хотя все эти второразрядные деятели и не принадлежат к числу людей, обладающих общегосударственным весом, с ними все же приходится порой считаться, сговариваться, их приходится порой задабривать, обуздывать или выдвигать в более высокие сферы.
В тех случаях, когда властвующей элите, чтобы провернуть какое-нибудь дело, приходится устанавливать контакты с кругами, расположенными ниже ее - как это бывает, например, при проведении угодных ей законопроектов через конгресс,- членам элиты приходится самим выступать в роли лоббистов. Но среди членов властвующей элиты такой высокоразрядный «лоббизм» фигурирует под иным названием: он именуется «связной» функцией. В составе элиты имеются военные деятели, используемые «для связи» с конгрессом, с некоторыми строптивыми промышленными кругами - со всеми практически значительными элементами, не имеющими непосредственного отношения к властвующей элите. Те два человека из штата Белого дома, которые числятся «для связи», обладают оба военным опытом; один из них был в прошлом не только банкиром из инвестиционного банка и адвокатом, но и генералом.
Традиционный «лоббизм», практикуемый ассоциациями предпринимателей, все еще существует, хотя, правда, он обычно имеет дело со средними звеньями власти; объектами «обработки» являются обычно члены конгресса и, разумеется, рядовые члены самих ассоциаций. Так, например, важнейшая функция Национальной ассоциации промышленников состоит не столько в том, чтобы оказывать непосредственное влияние на политический курс страны, сколько в том, чтобы убеждать мелких предпринимателей, что их интересы совпадают с интересами крупного капитала. Но существует также и «высокоразрядный лоббизм». Руководители корпораций проникают везде и повсюду в высшие военные и политические круги. Этому способствуют их личные дружеские связи, участие в предпринимательских и профессиональных ассоциациях и в их различных подкомиссиях, их принадлежность к влиятельным клубам, их гласные партийно-политические связи и связи с клиентурой. Один исследователь, специально изучавший подобные клики из среды ведущих администраторов корпорации и располагающий материалами из первоисточников, утверждал, что среди этих могущественных лидеров... наблюдается полная осведомленность относительно многих крупнейших проблем, стоящих ныне перед страной, как, например, проблем снижения налогов, передачи всей производственной деятельности государства частным предприятиям, расширения внешней торговли, сведения к минимуму социальных и других внутренних государственных мероприятий, укрепления и сохранения влияния партии, находящейся в данное время у власти в общенациональном масштабе».
Существуют действительно такие клики из среды администраторов корпорации, которые выступают как неофициальные руководители общественного мнения командной верхушки корпоративных, военных и политических иерархий, - и эта форма их деятельности имеет более важное значение, чем их непосредственное участие в военных и политических институтах. В тесных военных и политических кругах, а также в экономических кругах (где они выполняют роль «запасных игроков») эти группы и клики руководителей корпораций принимают участие почти во всех главнейших решениях - по каким бы вопросам они ни выносились. Важно отметить, что весь этот «высокоразрядный лоббизм» развертывается в рамках самой элиты.
В работе «Властвующая элита» Р. Миллс определил элиту как «тех, кто занимает командные посты». Поскольку власть в современном обществе институциализирована, постольку те, кто находится во главе социальных институтов, занимают «командные стратегические посты в социальной структуре». При этом социальный институт понимается как совокупность ролей и статусов, предназначенных для удовлетворения определенной социальной потребности. Среди «институтов» наиболее значимы для общества, по Р. Миллсу, политический, экономический и военный. Те, кто возглавляет данные «институты», и составляют элиту власти. На практике именно тройственная элита в лице политических лидеров первого плана, руководителей корпораций и военного руководства принимает важнейшие политические решения.
Р. Миллс разъяснял: «Под элитой власти мы понимаем те политические, экономические и военные круги, которые в сложном переплетении группировок разделяют право принятия решений, поменьше мере общенациональной важности». Элита власти обладает групповой сплоченностью, обусловленной общностью интересов и личной солидарностью, проистекающей из общности образования, социального происхождения, психологического родства, характера межличностных отношений, образа жизни и т. д.
Между тремя институтами власти складываются тесные отношения солидарности, взаимной поддержки и обмена. Подобный характер отношений обусловлен совпадением объективной заинтересованности военного, политического и экономического ведомств в обеспечении стабильности и прогрессирующего развития общества в целом. Однако немаловажны социальное сходство и психологическая общность людей, занимающих командные посты во властных структурах. Вот почему они могу легко переходить из одной структуры (например, политической) в другую (скажем, экономическую). Но, как заметил Р. Миллс, в элиту власти из политиков входят только наиболее влиятельные люди. И коль скоро центр принятия решений в США переместился из конгресса в президентские структуры, то наиболее влиятельными оказываются не представители народа (законодатели), а политические «назначенцы», выдвинутые президентом. Профессионалы-политики, прошедшие большую школу партийной работы, оттесняются «назначенцами», пришедшими из экономики и других сфер. В итоге Р. Миллс пришел к выводу, что элита не представляет собой господствующую группу, сформированную на основе свободных выборов, а является олигархией, состоящей из «назначенцев» президента.
Автор книги:
Описание книги
Весьма содержательная и хорошо аргументированная книга американского либерально-буржуазного социолога и публициста Миллса посвящена в основном доказательству того тезиса, что внутренняя и внешняя политика современной Америки целиком определяется узкой кликой, состоящей из заправил крупнейших капиталистических монополий, военных лидеров и официальных руководителей государства. Автор приводит интересные наблюде; ния и факты, показывающие взаимоотношения руководителей крупг нейших корпораций с руководителями государственного. аппарата" и военными лидерами, систему отбора и подготовки ведущих администраторов капиталистических монополий, процесс милитаризации США и политического возвышения военщины. В книге содержится богатый фактический материал, доказывающий несостоятельность современных апологетических теорий «народного капитализма» и «революции управляющих».
Книга рассчитана на историков, экономистов, специалистов по государственному праву, журналистов, а также на широкий круг читателей, интересующихся современной политической и общественной жизнью США.
Книга издается с небольшими сокращениями: опущены некоторые подробности, представляющие интерес только для американского читателя.