Четвероюродный племянник , сын боярина и князя, знаменитый государственный и военный деятель, Михаил Васильевич Скопин-Шуйский появился на свет в Москве в 1586 году. Он рано лишился отца, поэтому, обласканный матерью, получил почти «женское» домашнее образование по тем временам. Он изучал «науки», а затем стал придворным.
Интересна судьба этого человека, пережившего нескольких царей. Во времена царствования Иоанна Васильевича Четвертого (Грозного) он играл весьма значительную роль при дворе, а вот во времена впал в опалу, хотя и был при нем стольником. При Лжедмитрии Первом был произведен в великие мечники и именно Михаилу Васильевичу новый царь поручил привезти в стольный град царицу Марфу. А при царе Василии Шуйском, он, как родич, был человеком весьма близким к престолу.
В ратном деле Скопин-Шуйский впервые проявил себя в 1606 году с появлением на политической арене Болотникова, с которым ему пришлось сражаться дважды, и дважды же Михаил Васильевич его разил. Первый раз это случилось, когда основное московское войско под предводительством Мстиславского и других бояр потерпело поражение от Болотникова. Тогда небольшой отряд под предводительством Скопина-Шуйского спас положение, выиграв битву при реке Пахре.
Второй раз одержал Михаил Васильевич победу над Болотниковым уже при урочище Котлах. Именно после этого своего второго поражения Болотников решил засесть в . Именно передовые войска Михаила Васильевича во многом способствовали взятию этого города. Также Скопин-Шуйский отправился в Новгород для переговоров со шведами, дабы испросить у них помощи и, не взирая, на целый ряд препятствий и затруднений, ему удалось достичь своей цели.
В итоге для спасения престола, Скопин-Шуйский выступил вместе с двенадцатитысячным шведским войском под предводительством Я. Делагарди. С их помощью русскому воеводе удалось отвоевать у врагов весь север, взяв , Орешек и . Заставил гетмана Сапегу покинуть, осаждаемую им, Троицкую лавру, победив его в битве при Калязине и взяв Александровскую слободу. В этом предприятии было лишь одно «но». Полному успеху данного предприятия изрядно мешало то, что у Скопина-Шуйского не было достаточно средств, для того, чтобы платить жалование шведским наемникам, а также необходимость по ходу войны заниматься обучением самого войска.
Но, не смотря на все эти значительные преграды, Михаилу Васильевичу удалось обратить тушинцев в бегство, после чего в глазах простого народа Скопин-Шуйский превратился в настоящего отца отечества и истинного спасителя. От Ляпунова к нему даже явились посланники с предложением царской короны, которое, впрочем, Михаил Васильевич отклонил.
По возвращении победителя в стольный град Скопину-Шуйскому был устроен чрезвычайно почетный прием. Но, как это обычно и бывает, его заслуженный триумф породил в сердцах многих зависть и досаду. Его родственники не были исключением. Особенно злился и досадовал родной дядя Михаила Васильевича, Дмитрий Иванович Шуйский, который теперь, после победы племянника, должен был уступить ему свое командование московским войском, которое было снаряжено под Смоленск.
Так, в обход царя, было принято решение избавиться от Михаила Васильевича. На званом пиру, который давали Воротынские, жена Дмитрия Шуйского подлила славному воеводе отравы в хмель, от которой Михаил Васильевич после двухнедельной агонии и скончался (23.04.(93.05).1610г. Государь велел похоронить Скопина-Шуйского в Архангельском соборе, правда, не подле царских усыпальниц, а в отдельном, новом приделе.
Михаил Скопин-Шуйский - князь и полководец 4-03-2018, 13:41 |
Михаил Скопин-Шуйский
Михаил Скопин-Шуйский рос и делал свою политическую карьеру в весьма непростое время. За всю свою жизнь он пережил пять царствований, видел правление Федора Иоанновича, Бориса Годунова и его сына, Лжедмитрия I и Василия Шуйского. Лжедмитрий возвел Скопин-Шуйского в ранг великого мечника, Михаил находился у трона государя с мечом.
Кроме этого он руководил войсками, которые изгнали Лжедмитрия II из Тушино, ходили слухи, что ему предлагали занять трон после Василия Шуйского, однако Михаил Васильевич отказался. Это был человек незаурядный, человек преданный своему государству и готовый служить ему. Обстоятельства его смерти странные и до сих пор правды не найдено, скорее всего, его цинично отравили. Михаил Васильевич Скопин-Шуйский - одна из немногих ярких фигур периода Смутного времени.
Михаил Васильевич Скопин-Шуйский
Михаил родился в 1586 г. во времена , со дня кончины Ивана IV прошло тогда только два года. Первые шаги его службы он делал в качестве детей бояр, потом получил чин стольника - престижная должность при государевом дворе, стольники служили у царей и великих князей.
Сам род Шуйских был одним из самых знатных в стране, потомки Рюриковичей, а если точнее старшего сын Александра Невского Андрея Александровича. При переходе на службу конкретно Московским князьям они были уже в статусе детей великих князей. Кроме того Шуйские активно принимали участие в управлении страной при малолетнем Иване IV. Вообще все Шуйские всегда были очень близки как клан и как семья.
Что касается фамилии, многие видимо задаются вопросом: «Почему она двойная?». Дело в том, что один из предков Михаила Васильевича имел прозвище «Скопа» (птица из семейства Орлиных), просто прозвище потом перекочевало в фамилию. То есть все они Шуйские - представители знатного рода. Михаил Васильевич Скопин-Шуйский приходился племянником царю Василию Шуйскому, который правил с 1606 г.
До сих пор многие историки уверены, что Михаилу предлагали занять царский престол. И судя по происхождению его рода, он был достойной кандидатурой. Род Шуйских ни в чем по знатности не уступал Романовым, он может, был даже знатнее его.
Стоит отметить, что Михаил был очень популярной личностью. Настоящий русский богатырь ростом в два метра, уже в двадцатилетнем возрасте командовал полками. Все относились к нему весьма благожелательно. Многие источники отмечают не только его физическую силу, но и то, что он был интеллектуально развитым человеком, начитанным. Характер был его мягким и добрым. Так же он одержал много важных побед в то время, которые фактически спасли Россию .
Служба князя Михаила Скопина-Шуйского
Популярность Михаила в стране росла благодаря его блестящей военной карьере. Некоторые историки напротив говорят, что многие превозносят его не заслуженно. Однако другие утверждают, что Михаил очень много сделал для страны и что в России давно не было столько талантливого полководца. Предки Скопина-Шуйского были тоже талантливыми военными начальниками, например его отец и дед.
Когда на границах Московской Руси появился первый из самозванцев - Лжедмитрий I, Михаил находился в должности стольника. То было правление Бориса Годунова, о тех событиях можете подробнее прочитать . В момент кульминации противостояния с Лжедмитрием Борис внезапно умирает. Царем провозгласили его сына Федора. Род Шуйских имел все основания негативно относиться к царю Борису. В его правление все они были в опале.
Но тогда созрели и очень жесткие обстоятельства для многих бояр. Дело в том, что в конце мая 1605 г. Лжедмитрий вошел в Москву. У родовитых и не очень бояр было два пути:
- Либо присягнуть ему;
- Либо погибнуть.
Михаил Васильевич оказался в группе, которая целовала крест самозванцу. Кроме того никто особо и не верил в то, что у Федора Борисовича, сына Годунова есть вообще какие-либо права на престол. Многие присягали именно потому, что не видели в Годуновых царской династии. Именно при Лжедмитрии I начинается бурный карьерный рост Михаила по службе, он становится великим мечником.
Карьера М. Скопина-Шуйского при Лжедмитрии I
Карьера Скопина-Шуйского, а точнее быстрый ее рост связан не только с Лжедмитрием, но и с дядей Михаила - Василием. Василий Шуйский был человеком очень хитрым.
- Василий с легкостью присягнул Лжедмитрию I;
- Переиграл версию смерти мальчика в пользу самозванца (Василий сам проводил следствие в Угличе);
- Видимо именно он привез Марфу (Марию Нагую) из монастыря, чтобы она признала сына.
Но затем поведение Василия изменилось. До Лжедмитрия дошли слухи, будто Василий утверждает, что он не есть истинный царь. Земский Собор принял решение за такие речи Василия Шуйского казнить. Видимо принял он это решения с чьей-то подачи. Но уже перед самой казнью Лжедмитрий Василия помиловал и его сослали. Но через некоторое время вернули обратно.
Михаил Васильевич же в это время нес службу при новом государе, ему Лжедмитрий доверял и давал несколько важных поручений. Известны данные, что оклад стольника Скопина-Шуйского при самозванце был 600 рублей в год, это просто «бешеные» деньги для того времени. И Михаил, и его дядья - три брата Шуйских:
- Василий;
- Дмитрий;
- Иван.
Все они были в Борской Думе. Они тоже получали высокие оклады. Больше Шуйских оклад получал только глава Думы Федор Мстиславский.
В XVI - начале XVII вв. богатство измерялось не деньгами, а главным образом земельными владениями. В этом смысле Скопин-Шуйский был очень богатым боярином в свои 20 лет. Он обладал огромными земельными владениями. Кроме земель, полученных во время службы, Михаил обладал землями и отцовскими (семейными). На протяжении уже 4-х поколений земли передавались от отца одному сыну и не дробились.
Служба Михаила Васильевича при царе Василии Шуйского
Как известно в 1606 г. против Лжедмитрия I созрел заговор, не без участия Шуйских. Самозванец был убит, а Земский Собор избрал новым царем Василия Шуйского. Его правление началось с противостояния Ивану Болотникову. Этот воевода в том е году организовал восстание против власти Василия. Иван Болотников говорил о том, что сражается он именно за царя Дмитрия Ивановича. Подробнее о восстании Болотникова вы можете прочитать .
Михаил командовал войсками, которые противостояли Болотникову. На р. Пахре Скопин-Шуйскому удалось одержать победу, но или, во всяком случае, задержать продвижение войска Ивана Исаевича дальше вглубь страны. Затем была победа над Болотниковым под Коломенским, войско не вошло в столицу. Василий потом официально в 1607 г. пожаловал ему боярский титул (до этого стольник только). Итак, Михаилом Васильевичем участвовал в двух важных сражениях против Болотникова:
- На р. Пахре;
- Под Коломенским.
Положение Василия было шатким, даже несмотря на то, что он удачно отражал атаки бунтовщиков. Государь заключает тогда союз со шведами. Шведский король предлагал оказать военную помощь против Болотникова, вскоре ею воспользовались. Прибыл отряд шведских наемников. Скопин-Шуйский был отправлен командующим русскими и наемниками.
Последние годы жизни Скопин-Шуйского
Лжедмитрий II и его движение набирало обороты, многие города присягали самозванцу. Василий, наверное, упустил момент, когда была возможность что-то противопоставить Лжедмитрию «Тушинскому вору». Царь подпустил его к Москве. О правлении Василия Шуйского можете прочитать . Кроме этого наемное войско было ненадежно. Как только они не получали своих гонораров, то принимались грабить близлежащие земли. Михаил призывал многие города, рассылал письма с просьбой помочь собрать деньги для уплаты гонораров. И многие оказывали помощь.
Позднее Михаилу Васильевичу удалось создать мощное войско, которое могло оказать достойное сопротивление врагу, в этом большая заслуга Скопин-Шуйского. Русские обучались у шведов, вообще велось усиленное обучение войска. Это дало результаты, удалось освободить Троице-Сергиев монастырь. Это было важное событие, Скопин-Шуйского стали считать освободителем и героем. Потом победы под Дмитровом, в Александровской Слободе.
Вскоре возник заговор против Михаила. Не всем нравилась его популярность. Многие понимали, что возникает вариант, что Скопин-Шуйский может стать даже царем. Василий был бездетен, да и к тому же уже не молод. Михаил же напротив имел жену и у него могли появиться наследники в будущем. Еще, когда Михаил был в Александровской Слободе, то к нему приезжала станица от Прокопия Ляпунова с предложением стать царем. Но Скопин-Шуйский отказался, он все-таки в душе был воином, чтил понятия долго и чести.
Василию Шуйскому донесли о том, что к племяннику уже приезжали с просьбой стать следующим царем. Ни он, ни его брат Дмитрий не могли оставить этот факт без внимания. Они четко осознавали, что популярность и народная любовь Михаила велика. Они видели в нем очень серьезного конкурента. К марту 1610 г. благодаря действиям Скопин-Шуйского отряды разбежались, и вести дальнейшую борьбу не стали. В конце апреля Михаилу было предложено приехать в Москву. Мать отговаривала сына, но он не мог проигнорировать просьбу своего дяди. На крестинах сына князя Воротынского, где Михаил был крестным отцом, ему стало плохо, и вскоре в ночь 23-24 апреля он умер. Очень велика вероятность, что его отравили. Так рано оборвалась жизнь одного из самых талантливых полководцев, Скопин-Шуйскому было всего 23 года.
Михаил Скопин-Шуйский видео
«Юноша-герой»
Кто стоял за загадочной смертью выдающегося полководца князя Михаила Скопина-Шуйского и почему долгие годы его имя находилось в забвении?
Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Парсуна XVII века
Еще на рубеже XIX и XX веков фольклористами были названы два основных персонажа народных песенных сказаний и плачей из числа реальных исторических героев – это атаман Стенька Разин и молодой воевода Михаил Скопин-Шуйский .
С первым все ясно. Отчего же так притягателен был второй, наоборот боровшийся с вольницей Ивана Болотникова ?
Думается, что этих фактов его биографии коллективная народная память вообще не хранила. Для народа «герой-юноша» (выражение Н.М. Карамзина) Скопин-Шуйский был жертвой царского коварства. «Гений Отечества» (еще одно выражение Карамзина), спаситель державы и веры православной, злодейски отравленный взамен благодарности, кто, как не он, соответствовал легенде о добром, но загубленном предателями-боярами «царе»? Песни о Скопине-Шуйском пелись по всей России – от Терека до Онеги…
А и тут боярам за беду стало,
В тот час оне дело сделали:
Поддернули зелья лютова,
Подсыпали в стокан, в меды сладкия…
«А и ты съела меня, кума крестовая,
Молютина дочи Скурлатова!
А зазнаючи мне со зельем стокан подала,
Съела ты мене, змея подколодная!»
История загадочной смерти Скопина-Шуйского (отравленного, как уверяют сказания, дочерью Малюты Скуратова Екатериной Шуйской ) чем-то напоминает не менее таинственную смерть другого Михаила – знаменитого полководца Скобелева. Оба имели слишком много явных противников и тайных завистников и оба могли двинуть историю России по иному пути…
Портрет без ретуши
Рюрикович в двадцать втором колене, четвероюродный племянник царя Василия Шуйского, Михаил Васильевич Скопин-Шуйский появился на свет в ноябре 1586 года под звон колоколов в честь праздника Собора Архистратига Божия Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных. Произошло ли это в Москве, или в Новгороде, где в тот год его отец был наместником, или, может быть, в родовой Кохомской волости под Шуей – точно неизвестно.
Князь с молоком матери впитал славу своих предков. Его род вел происхождение от Андрея Ярославича , великого князя владимирского в 1248–1252 годах, младшего брата Александра Невского . Князь суздальский и нижегородский Василий Кирдяпа стал родоначальником Шуйских, а один из его потомков – Иоанн Васильевич Скопа – дал начало ветви Скопиных-Шуйских. Хотя происхождение фамилии увязывается с расположением его вотчины в рязанских местах, где водилось большое количество одноименных хищных птиц семейства ястребиных и где позже возникнет Скопинская слобода (ныне город Скопин), родовое прозвище как нельзя лучше соответствовало образу его правнука-полководца. Долгое кружение вокруг и около противника, хорошо продуманный выбор цели, внезапный удар и разгром врага – такова была типичная тактика Михаила Скопина-Шуйского.
Иван Болотников перед царем Василием Шуйским в 1607 году
Его отец Василий Федорович, воевода Сторожевого полка во время похода в Ливонию, в 1577 году был пожалован в бояре. С 1579-го он был воеводой в Пскове и в 1581–1582 годах вместе с князем Иваном Петровичем Шуйским возглавлял знаменитую оборону этого города, осажденного армией польского короля Стефана Батория. Храбрость и стойкость боярина были прославлены автором воинской повести, посвященной этим событиям. В 1584-м Василий Скопин-Шуйский получил назначение наместником в Новгород – эту должность спустя четверть века наследует его сын. Еще раз новгородским наместником он будет назначен в тревожном 1591 году, в самый разгар обострения русско-шведских отношений. Василий Федорович имел боевые столкновения с Понтусом Делагарди, сын которого станет не просто соратником, но и другом Михаила Скопина-Шуйского…
Князь Василий скончался в 1595 году, приняв схиму с именем Ионы. Погребен он был, как и его отец, в Суздале, в семейном склепе в соборной церкви Рождества Богородицы. После смерти Василия Скопина-Шуйского наставником Михаила стал дядя последнего, князь Борис Петрович Татев . Оба они (молодому князю был пожалован чин мечника) в мае 1606 года участвовали в Москве в венчании Лжедмитрия I с Мариной Мнишек. Поляк Станислав Немоевский запомнил юного Михаила «с мечом наголо, долгим и широким, в парчовой шубе, подшитой неважными соболями». Мы видим его и на картине, хранимой в Вишневецком замке, с мечом в руках стоящим позади жениха-самозванца, с бородой, совсем не похожего на хрестоматийное изображение на известной парсуне.
Свадьба, как мы знаем, вылилась в кровавое похмелье… Когда вооруженная толпа ворвалась в покои самозванца, тот хватился меча, «который всегда находился рядом с ним, но в ту ночь его не оказалось на месте». «Молодой мечник, скорее всего, тоже оказался участником заговора» – к такому выводу пришел историк В.Н. Козляков.
Скопин-Шуйский vs Болотников
Известный миф о Скопине-Шуйском гласит, будто бы он не проиграл ни одного сражения. Положим, в отношении крупных сражений под его началом так оно и есть. Но на заре полководческой карьеры отдельные бои князь все же проигрывал.
Боевое крещение он получил 23 сентября 1606 года. В жестокой сече под Калугой, при впадении Угры в Оку, отрядами болотниковцев был нанесен серьезный урон войскам во главе с царскими братьями Дмитрием и Иваном Шуйскими. Едва унес ноги и Скопин-Шуйский со своим дядей.
Чуть позже, взяв Серпухов, Иван Болотников впервые столкнулся с юным полководцем. Собрав резерв и умело используя артиллерию, тот сумел удержать занятый рубеж. Как только противник отступил, Скопин-Шуйский пытался было перекрыть Коломенскую дорогу, но в итоге ему снова ничего не оставалось, кроме как отходить к Москве. Михаилу Васильевичу, назначенному воеводой на «вылазке», пришлось вести бои на подступах к Замоскворечью.
Разгромив авангарды болотниковцев у деревни Котлы, Скопин-Шуйский блокировал основное расположение их сил в Коломенском и приступил к мощному артобстрелу укреплений повстанцев. В этом сражении применялась такая техническая новинка, как сочетание «огненных» (зажигательных) ядер с разрывными бомбами. После трехдневного обстрела Болотников был вынужден отступить. За эти отличия царь пожаловал Михаила Васильевича боярским достоинством.
В начале лета 1607 года 20-летний Скопин-Шуйский был назначен первым воеводой Большого полка. 12 июня в кровопролитном бою на реке Вороньей он прорвал оборону повстанцев у Малиновой засеки, обеспечив начало осады Тулы. Она продолжалась до 10 октября и закончилась строительством запруды на реке Упе, затоплением города, а потом и сдачей Болотникова со товарищи на милость победителя в лице самого Василия Шуйского.
За доблесть под Тулой Скопин-Шуйский получил в награду волости Чаронду и Вагу, бывшие прежде во владении Годуновых. По традиции весьма доходные важские (шенкурские) земли жаловали лицам, особенно близким к царю.
17 января 1608 года 57-летний Василий Шуйский обвенчался с дочерью покойного белгородского воеводы Марией Буйносовой-Ростовской . На свадьбе молодая княгиня Александра Скопина-Шуйская (в девичестве Головина) была одной из двух больших свах невесты, сам же князь Михаил – одним из двух дружек царя Василия. Отсюда потом в его титуловании появилось определение «ближней приятель» государя.
С Делагарди против Тушинского вора
В апреле 1608 года из Орла на Москву выступили отряды Лжедмитрия II.
«Новый летописец» сообщает: «Послал царь Василий против Вора боярина князя Михаила Васильевича Шуйского Скопина да Ивана Никитича Романова. Они же пришли на речку Незнань и начали посылать от себя воинские отряды. Вор же пришел под Москву не той дорогой».
Осада Троице-Сергиева монастыря поляками в 1608 году
Дело в том, что основное войско самозванца, подойдя к Москве с запада, разбило лагерь в селе Тушине, тогда как Скопин-Шуйский ожидал противника за Окой по Каширской дороге. 25 мая князю пришлось вступить в бой с тушинцами на речушке Ходынке. Битва шла с переменным успехом, но в итоге Большому полку удалось отогнать неприятеля за речку Химку. Главным исходом сражения стал отказ Лжедмитрия от намерения взять Москву «кавалерийским наскоком».
Началась долговременная осада города тушинцами, у которых появились не только собственные Боярская дума и двор, но и своя царица (прибывшая в начале сентября Марина Мнишек , вдова первого самозванца) и свой патриарх (привезенный в середине октября из Ростова Филарет).
Скопина-Шуйского к тому времени уже не было в столице. В августе 1608 года он во главе небольшого конного отряда выехал из Москвы окольными путями и сумел добраться до Новгорода. Основной целью его поездки стал сбор ратных людей с новгородских пятин и переговоры со шведами о военном союзе. Михаил Васильевич успешно справился и с той и с другой задачей.
11 марта 1609 года, после подписания Выборгского договора послами-представителями Карла IX и Михаилом Скопиным-Шуйским, шведы выступили в поход.
Лжедмитрий II. Из лондонского издания 1698 года
Экспедиционный корпус возглавил главнокомандующий королевскими войсками в Финляндии 25-летний граф Якоб Понтус Делагарди , уже имевший репутацию опытного воина. 24 апреля армия Делагарди прибыла в Новгород. По разным оценкам, она насчитывала от 4 тыс. до 12 тыс. человек, включая наемников из Ганзейских городов, Англии, Шотландии и Ирландии, Австрии, Бельгии, Нидерландов, Дании и Франции. Имя одного из «шкотцких немец» широко известно: это юный шотландец Георг Лермонт, от которого затем пошел род российских дворян Лермонтовых.
От Торжка до Калязина
27 июня 1609 года объединенные силы Скопина-Шуйского и Делагарди дали решающее сражение за Торжок, в результате которого войска тушинцев отступили к Твери. В яростной битве за Тверь 21–23 июля союзники овладели городскими стенами, за которыми скрывались оборонявшиеся. На протяжении 40 верст наступающие преследовали противника, отходившего к Клину и Волоколамску… И лишь бунт иностранных наемников по причине невыплаты жалованья побудил Михаила Васильевича вместо броска на Тушино двинуться в направлении Троицкого Калязина монастыря.
Подкрепленные кашинскими дворянами передовые части Скопина-Шуйского, пришедшие раньше основного войска со стороны Твери по Бежецкой дороге, выбили полк тушинцев из обители.
Калязинский монастырь был превращен в хорошо укрепленный военный лагерь. На правом берегу Волги, в устье реки Жабни, в Никольской слободе были построены деревянный острог и шанцы с выставленными против конницы штакетником и рогатками. В Калязин со всех сторон начали стекаться крупные силы ополченцев. На берегах Жабни 28–29 августа 1609 года была одержана победа, которая стала огромным моральным стимулом для русских воинов.
Ставка Скопина-Шуйского в Троицком Калязине монастыре действовала в течение нескольких недель. По свидетельству «Нового летописца», «и приехали из всех городов с казною и с дарами к князю Михаилу Васильевичу в Калязин монастырь». Здесь принимали иностранных послов, подписывали новые договоры со шведами. Сюда вернулся из-под Новгорода Делагарди, сюда же прибыл королевский секретарь из Стокгольма Карл Олофсон. Но самое главное – князю удалось собрать значительную земскую армию численностью до 20 тыс. человек. Должно быть, именно тут в совете с воеводами был выработан план полководца по освобождению Москвы.
10 сентября Семен Головин, шурин Скопина-Шуйского, взял приступом Переславль, а в ночь с 19 на 20 октября – Александровскую слободу, потопив до сотни тушинцев в реке Серой. В Александровской слободе произошло долгожданное соединение сил Скопина-Шуйского и боярина Федора Шереметева , двигавшегося с боями из Астрахани. С 29 октября по 4 ноября возле села Каринское, на холмистой местности на подступах к новой ставке полководца, союзники противостояли войскам гетмана Яна Петра Сапеги, вышедшим им навстречу от осажденного Троице-Сергиева монастыря. Сапежинцы были вынуждены отойти на исходные позиции. А в январе 1610 года остатки войск Сапеги ушли и 16-месячная осада обители преподобного Сергия была снята. Мат в этой шахматной партии поставили князь Борис Лыков-Оболенский и воевода Давид Жеребцов , довершившие разгром войск гетмана в Дмитрове, вследствие чего тушинский лагерь распался, а самозванец бежал в Калугу.
Смерть Самсона-Гектора-Ахилла
Полки Скопина-Шуйского и Делагарди торжественно вступили в спасенную Москву 12 марта 1610 года. Автор «Повести о победах Московского государства» свидетельствовал: «Царь же Василий Иванович сильно возрадовался приходу его. И послал государь встречать его боярина своего князя Михаила Федоровича [Кашина. – Я. Л.], велел его с большим почетом встретить. Люди же города Москвы, узнав о приезде боярина, от малого до старого все возликовали сердцем, преисполнились радости несказанной и от великой радости не могли удержать слез. И все с радостью пошли встречать его, желая видеть Богом посланного воеводу, государева боярина князя Михаила Васильевича Шуйского-Скопина, благородством, и мудростью, и разумом украшенного. И выйдя из города Москвы, все люди появления боярина ожидали, словно после кромешной тьмы свет увидеть желая и от многих страданий и печали утешения ожидая.
Свидание князя Михаила Скопина-Шуйского со шведским полководцем Делагарди
«ЕГО РАЗУМ ПРЕВОСХОДИЛ ЕГО ЛЕТА. ЕГО СОВЕТЫ БЫЛИ НЕМНОГОРЕЧИВЫ , и более сначала давал другим говорить и толковать, но когда он свой [план] объявлял, то было точное заключение, так как редко находилась причина оспорить, за что его как русские, так и чужестранные сердечно любили», – писал В.Н. Татищев
И была в городе Москве радость великая, и начали во всех церквах в колокола звонить и молитвы к Богу воссылать, видя великую Божью милость и приход боярина».
Царь пожаловал князю Михаилу палаш, украшенный золотом, серебром и драгоценными камнями (к слову, в 1647 году князь Семен Прозоровский передал палаш вместе с саблей Дмитрия Пожарского Соловецкому монастырю, а ныне это оружие хранится в Государственном историческом музее в Москве). Не забыли и о союзниках: 18 марта в Грановитой палате Кремля был дан торжественный обед в честь «воеводы Карлуса короля свисково Якова Понтусова», то есть в честь Делагарди.
Однако торжества сменились подозрениями. По утверждению В.Н. Татищева, Василий Шуйский «вскоре же после прибытия Скопина, призвав его к себе, неожиданно стал ему говорить, якобы он на царство подыскивается и хочет его, дядю своего, ссадив, сам воспринять и якобы он уже в том просящему его народу обещание дал». Князь Михаил прямодушно обвинения отрицал. Татищев был убежден, что монарх, «притворясь», вел «беседу» с дальним родственником «весьма умильно», но на самом деле «жестоко на него тайною злобою возгорелся». Даже «Делагарди, сие видя, что Скопин в великой опасности был, непрестанно ему говорил, чтоб он немедля из Москвы ехал, объявляя ему тайные на него умыслы», писал историк.
На страницах «Дневника похода Сигизмунда III под Смоленск» в записи от 3 мая 1610 года содержится самое раннее известие о кончине Скопина-Шуйского, произошедшей 23 апреля: «…жена Дмитрия Шуйского отравила его на крестинах, каким образом, это еще неизвестно, но он болел две недели и не мог оправиться». Сведения были получены поляками от перебежчиков – двоих московских детей боярских, прибывших из Можайска. Почти все источники и апокрифы указывают на отравление молодого полководца на пиру у князя Ивана Воротынского по случаю крестин его сына Алексея, восприемниками которого были сам князь Михаил и свояченица Бориса Годунова, жена Дмитрия Шуйского Екатерина Григорьевна, урожденная Скуратова-Бельская.
Внезапная смерть постигла Михаила Скопина-Шуйского в 1610 году
В «Повести о победах Московского государства» читаем: «И был по всему царствующему городу Москве крик и шум и плач неутешный стенавших от горя православных христиан – от малого до старого все плакали и рыдали. И не было такого человека, который бы в то время не плакал о смерти князя и о его преставлении. Все его воины из русских полков и все москвичи рыдали и от всего сердца вздыхали, горюя и недоумевая, что сделать».
«МЫ, БОЛЬШЕВИКИ, ВСЕГДА ИНТЕРЕСОВАЛИСЬ ТАКИМИ ИСТОРИЧЕСКИМИ ЛИЧНОСТЯМИ, КАК БОЛОТНИКОВ, РАЗИН, ПУГАЧЕВ…» – заявил Сталин. Этого оказалось достаточно, чтобы на имя Скопина-Шуйского было наложено негласное табу
С кем только не сравнивали покойного современники – от Александра Македонского и «Ектора и Ахила» (Авраамий Палицын) до Иисуса Навина, Гедеона, Варака и Самсона («Писание о преставлении и о погребении князя Михаила Васильевича Шуйского, рекомого Скопина»). Заметим: к гибели одного из упомянутых выше, а именно победителя филистимлян ветхозаветного Самсона, была причастна коварная Далила.
Человек и пароход
С конца 1890-х годов волгари любовались красавцем пароходом «Скопин-Шуйский», построенным обществом «Самолет». В 1908 году на нем совершит путешествие от Твери до Нижнего Новгорода сам великий князь Константин Константинович (поэт К. Р., президент Императорской академии наук в Санкт-Петербурге) с детьми и сестрой – королевой эллинов Ольгой Константиновной.
Постараемся разобраться с историей забвения и попытками реабилитации князя-героя. Ведь прежде чем в его честь назовут пароход, доброе имя Михаила Скопина-Шуйского не раз хотели поставить под сомнение.
В среде тушинской знати, как отмечал историк С.Ф. Платонов, «первое место принадлежало Филарету Романову». Боярин, насильно постриженный в монахи Борисом Годуновым и в будущем отец первого царя из династии Романовых, не только Лжедмитрием II был признан патриархом, но и сам признал «царика». Тем самым Филарет (в миру Федор Никитич) поспособствовал и политическому, и духовному двоевластию. «Нет сомнения, что в подлинность этого царя Филарет не верил, – продолжал Платонов, – но и служить Шуйскому он не хотел. Он не последовал за Вором, когда тот из Тушина бежал в Калугу; но он не поехал и в Москву, когда мог бы это сделать, при распадении тушинского лагеря. Как сам Филарет, так и тушинская знать, которая вокруг него группировалась, предпочли вступить в сношения с королем Сигизмундом». Однако тушинскому патриарху не удалось принести немедленную присягу польскому королевичу Владиславу, поскольку по дороге в Смоленск в мае 1610 года он был взят под стражу людьми, посланными Шуйским наперехват, и привезен в столицу.
Неблаговидная роль Филарета в Смутное время и сохранение в правящей элите Московского государства позавчерашних тушинцев и вчерашних участников ненавистной Минину и Пожарскому Семибоярщины в царствование Михаила Федоровича никак не могли способствовать возведению на пьедестал героя разгромившего сторонников Лжедмитрия II полководца Скопина-Шуйского. А после возвращения Филарета в 1619 году из Речи Посполитой, нового возведения его в патриархи и совмещения им высшего духовного сана с титулом великого государя лишнее напоминание о лаврах главного воеводы Василия Шуйского было и вовсе невозможно. Историк Л.Е. Морозова предположила, что намечавшееся прославление Скопина-Шуйского, в связи с чем и писались его житие и образы (по недоразумению причисляемые к светскому портрету), было остановлено именно Филаретом.
Реабилитация полководца, начатая Татищевым и Карамзиным и продолженная Нестором Кукольником в драме «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский», Алексеем Хомяковым в трагедии «Димитрий Самозванец», Александрой Ишимовой в «Истории России в рассказах для детей» и Олимпиадой Шишкиной в романе «Князь Скопин-Шуйский, или Россия в начале XVII столетия» (основой для этих сочинений послужил прежде всего 12-й том карамзинской «Истории государства Российского», увидевший свет почти через три года после смерти историка, в 1829-м), вернула ему достойное место в историографии и художественной литературе.
Популярный писатель Михаил Загоскин, роман которого «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» (1829) многократно переиздавался огромными тиражами, упоминал о Скопине-Шуйском вскользь, но зато какими словами! «Милославский был свидетелем минутной славы Отечества; он сам с верными дружинами под предводительством юноши-героя, бессмертного Скопина громил врагов России…» – рассказывает романист о своем герое. А жирный восклицательный знак поставил скульптор Михаил Микешин, поместивший фигуру Михаила Скопина-Шуйского по соседству с фигурами других выдающихся деятелей русской истории (гражданином Мининым и князем Пожарским, Иваном Сусаниным, Ермаком Тимофеевичем и т. д.) в многосложной композиции памятника «Тысячелетие России» в Великом Новгороде.
«Мы, большевики…»
Казалось бы, эта память уже на века, но вышло совершенно иначе. В беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом Иосиф Сталин произнес: «Мы, большевики, всегда интересовались такими историческими личностями, как Болотников, Разин, Пугачев…»
Этого оказалось достаточно, чтобы на имя Скопина-Шуйского было наложено негласное табу. Появилась и «Повесть о Болотникове» Георгия Шторма (1930), известность которой принесла оброненная Сталиным фраза: «Хорошая книга». Сразу в нескольких городах, включая освобожденные Скопиным-Шуйским Москву и Тверь, улицы были названы в честь разбитого когда-то полководцем предводителя восстания. А когда историку И.И. Смирнову за монографию «Восстание Болотникова» была присуждена Сталинская премия за 1949 год, Скопин-Шуйский и вовсе был записан в реакционеры.
Обложка книги «Любимый воевода русского народа князь М.В. Скопин-Шуйский». Изд. товарищества И.Д. Сытина, 1905
Так в сталинском пантеоне причудливым образом соединились бунтарь Чапаев и охранитель Суворов, Александр Невский и Иван Грозный, но для Скопина-Шуйского в нем места не нашлось. Неудивительно, что в книге Натальи Кончаловской «Наша древняя столица», написанной к 800-летию Москвы, о князе не было ни строчки, тогда как «крестьянскому революционеру» Болотникову там отведена целая глава. Наступило второе забвение князя.
И лишь в наши дни снова происходит возвращение его имени в историю. Первый памятник Скопину-Шуйскому работы скульптора Владимира Суровцева был установлен в октябре 2007 года напротив западной монастырской стены в поселке Борисоглебском под Ростовом Великим. Второй монумент, автором которого стал тверской ваятель священник Евгений Антонов, был торжественно открыт в Калязине 29 августа 2009 года, в 400-летнюю годовщину самого значительного сражения князя. Наконец, в городе Кохме, по соседству с Ивановом, был заложен камень в основание будущего памятника выдающемуся земляку, сбор средств на который продолжается.
В 1930-е героем был объявлен Иван Болотников
Впрочем, как и прежде, несмотря на проведение ежегодных торжественных панихид в Архангельском соборе Московского Кремля (первая из них состоялась в 2010 году, ровно через сто лет после того, как в 1910-м была отслужена таковая по случаю 300-летия кончины Скопина-Шуйского), доступа к его гробнице в южном приделе Зачатия Иоанна Предтечи нет. Возможно, уже пришло время открыть дорогу к гробнице национального героя?
Ярослав Леонтьев, доктор исторических наук
Межгосударственные отношения, как и люди, меняются мало. Как только слабеет по каким-то причинам государство, тут же близкие и дальние соседи вспоминают свои претензии, затаенные обиды и нереализованные фантазии. Кого кризис соседа застает внезапно, тому приходится сочинять и формулировать свои требования уже в процессе. Нелегка и трагична участь тех, чьи крепкие некогда руки сковала немощь. Соседи не помогут – разве только возьмут опекунство над территориями за соответствующую плату. И нечего противопоставить бесцеремонным до наглости обидчикам: вместо пехотных колонн – льстивые грамоты, вместо панцирной конницы – смущенные послы. А народ может и не сказать своего веского слова – за трудами и хлопотами вообще не заметит того, что происходит в высоких палатах. Да и не всё ли равно простому пахарю, под какими знаменами несется конница, вытаптывающая с таким трудом возделываемое поле, или кому служат солдаты, проводящие ревизию нехитрого крестьянского скарба? Рушатся империи и царства, падают в грязь короны и скипетры, и только землепашец незыблемо шагает за худой лошадкой, тянущей плуг. Но есть черта, за которой народ уже не будет только наблюдателем, молчаливым статистом. И хорошо, когда есть те, кто возьмет на себя бремя повести его. Хотя власть и достанется в итоге тем, кто стоял поодаль, переминаясь с ноги на ногу. Но это будет позже.
Смутное время начала XVII века на Руси без особого преувеличения можно было назвать трагическим. Рассыпающаяся на глазах страна, где вакантное место какой-либо власти и порядка прочно заняли колья и топоры, а по дорогам маршировали банды, напоминающие размером армии, и армии, поразительно похожие на банды. Голод, разорение и смерть. Многим казалось, что России подошла к своему безнадежному концу. Для подобных выводов были все предпосылки. Но совершилось всё иначе. Одним из тех, кто не допустил падения страны в умело вырытую пропасть, был Михаил Скопин-Шуйский.
С ранних лет в ратном служении
Происходил этот военачальник из рода Шуйских, являющихся потомками суздальских и нижегородских князей. У жившего в XV веке Василия Шуйского был сын Иван Скопа, имевший вотчины на Рязанщине, от которого и пошла ветвь с двойной фамилией Скопиных-Шуйских. Эта семья дала стране в XVI веке нескольких воевод: сын Скопы, Федор Иванович Скопин-Шуйский, длительное время служил на беспокойных южных рубежах, противостоя регулярным татарским набегам. Продолжателем ратных традиций (альтернативы у молодых дворян особо и не было) стал и следующий представитель – боярин и князь Василий Федорович Скопин-Шуйский. Он воевал в Ливонии, был одним из руководителей известной обороны Пскова от армии Стефана Батория, а в 1584 г. получил назначение наместника в Новгород, что было весьма почетным по тем временам. Несмотря на знатность, члены семьи Скопиных-Шуйских были не замечены в придворных интригах и борьбе за власть, да и за военными заботами на это у них попросту не хватало времени. Репрессии и немилость Ивана Грозного обошли их стороной, а Василий Федорович даже отметился в государевом опричном дворе.
Михаил Скопин-Шуйский продолжил традицию службы на военном поприще. О его детстве и юности информации мало. Родился будущий полководец в 1587 г. Рано лишился отца – Василий Федорович умер в 1595 г., и воспитанием мальчика занималась его мать, урожденная княгиня Татева. Согласно традициям того времени, Михаила еще с детства записали в так называемые «царские жильцы», одну из категорий служилого чина в Русском государстве. Жильцам полагалось проживать в Москве и быть готовыми к службе и войне. Выполняли они также различные служебные поручения, например, доставку грамот.
В 1604 г. Михаил Скопин-Шуйский упоминается как стольник на одном из пиров, организованных Борисом Годуновым. Во время правления Лжедмитрия I молодой человек также остается при дворе – именно Михаила послали в Углич за матерью царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного, чтобы она приехала в Москву и признала Лжедмитрия своим сыном. Россия переживала нелегкое время. Со смертью Федора Иоанновича пресеклась московская ветвь Рюриковичей. Имевший колоссальную личную власть и влияние еще при жизни царя, Борис Годунов без особого труда занял вакантное место монарха. Его положение не отличалось твердостью, кроме того, колоссальный неурожай породил бедствие в виде голода 1601–1603 гг., массовых беспорядков и восстаний.
В разгар все более охватывающей страну сумятицы в октябре 1604 г. западную русскую границу вместе с польскими отрядами, наемниками и искателями золота и приключений пересек человек, вошедший в историю как Лжедмитрий I. Персонаж, личность которого вызывает вопросы и сегодня, слишком непростой и неоднозначный. После кончины Бориса Годунова и низложения его сына сопротивление самозванцу сходит на нет – ему присягают армии и города. В 1605 г. Лжедмитрий I под радостные крики толпы въезжает в Москву. Правление Лжедмитрия I было отмечено не только попытками реформирования государственного аппарата и административной системы, но в первую очередь необыкновенным засильем иностранцев, которые прибыли в столицу вместе с «чудесно спасенным царевичем».
Народная эйфория, вызванная приходом «подлинного царя» и стихийным разгромом винных погребов и кабаков, вскоре схлынула. Поляки и подданные иных монархов вели себя в Москве по-хозяйски, особо не ограничивая себя ни в поведении, ни в способах улучшения своего финансового положения. Столичная знать, еще совсем недавно бойко присягавшая самозванцу и наперебой выказывавшая ему свою преданность, начала, наконец, задумываться о последствиях и личных перспективах. Последние выглядели все более мрачно. В итоге дворянством был составлен заговор по свержению Лжедмитрия I, который в это время продолжал праздновать долгожданную свадьбу с Марией Мнишек. Во главе готовящегося переворота встал боярин князь Василий Шуйский. В ночь с 16 на 17 мая 1606 г. на подворье Шуйских собрались их сторонники: бояре, дворяне, купцы. Присутствовал тут и молодой Скопин-Шуйский. В город прибыли около тысячи новгородских дворян и боевых холопов. Московские колокола ударили в набат, толпа народа, вооруженного чем попало, ринулась к Кремлю. Ее энергия была перенаправлена заговорщиками на поляков, мол, «литва хочет убить бояр и царя». По всему городу начались расправы над давно досадившими всем поляками.
Пока ожесточившийся народ истреблял иностранцев, по очевидной наивности полагавших себя хозяевами над московитами, заговорщики схватили и убили Лжедмитрия. На престол ожидаемо взошел Василий Шуйский. После этого жизнь и карьера Михаила Скопина-Шуйского претерпели значительные изменения. И отнюдь не из-за пусть и дальних, но родственных связей. Современники, в первую очередь иностранцы, общавшиеся со Скопиным-Шуйским, описывают его как человека умного, рассудительного не по годам и прежде всего сведущего в военном деле. Сам Михаил Васильевич не оставил потомкам ни записок, ни воспоминаний, ни каких-либо других письменных источников о себе. Его недолгая жизнь была целиком и полностью посвящена военным и государственным делам, что в условиях России начала XVII века было одно и то же.
Против Смуты внутренней
Слухи о том, что «царевич», вернее, царь чудесно спасся, вторично начали распространяться среди населения уже на следующий день после его убийства. Не помогло даже демонстрирование истерзанного тела в течение нескольких дней. Из централизованного подчинения Москве стали выходить города и целые области. Началось масштабное восстание под руководством Ивана Болотникова, по размаху и численности участников больше напоминающее гражданскую войну. Многотысячная армия повстанцев, располагавшая даже артиллерией, двинулась на Москву. Правительственные войска, посланные на встречу Болотникову, были разбиты.
По поручению царя Василия Скопин-Шуйский вместе с боярином Борисом Татевым во главе новой армии были направлены с целью преградить повстанцам кратчайший путь к столице. Осенью 1606 г. на реке Пахре состоялось упорное и кровопролитное сражение – Скопину-Шуйскому удалось вынудить Болотникова отступить и двинуться к Москве более длинным путем. Тем не менее повстанцы осадили столицу. Скопин-Шуйский находится в городе и получает назначение вылазного воеводы, то есть в его функции входило организовывать и осуществлять вылазки вне крепостных стен. Отличился князь и во время большого сражения в декабре 1606 г., в результате которого Болотников был вынужден снять осаду и отойти к Калуге. Действия молодого воеводы были настолько успешны, что его назначают командующим всей армией, выдвигающейся к Туле, куда отступили из Калуги повстанцы.
В середине июля на подступах к этому городу состоялось крупное сражение между царскими войсками и бунтовщиками. На этот раз Болотников занял оборонительную позицию за речкой Вороньей, чьи топкие берега были надежной защитой от дворянской конницы, кроме того, повстанцы построили многочисленные засеки. Сражение длилось три дня – многочисленные атаки кавалерии были обороняющимися отбиты, и лишь когда стрельцы смогли форсировать реку и разобрать часть засек, исход боя стал определенным. Обе стороны понесли значительные потери, Болотников отступил в Тулу, которую решил оборонять до последней возможности.
К городу были стянуты многочисленные войска, сам Василий Шуйский прибыл в лагерь. Осада была длительной и стоила сторонам больших жертв. Пока одни русские убивали других, на Северской стороне, в городе Стародубе, появилась новая опасность. Слухи о спасении Лжедмитрия упорно муссировались в народе. И не только слухи. Ряды «чудесно спасшихся царевичей» неуклонно пополнялись все новыми участниками и значительно превышали по количеству скромное общество детей известного впоследствии лейтенанта. Большинство «царевичей» заканчивали свою карьеру в подвалах местных воевод и наместников либо в ближайших кабаках. И лишь некоторым было суждено войти в историю.
Человек, более известный, как Лжедмитрий II, сумел убедить стародубцев в своей подлинности. Большую роль сыграли грамоты соответствующего содержания с призывами идти на Москву, где «будет добра много». Вел себя Лжедмитрий II уверенно, много раздавал обещаний и сулил своим сторонникам великие блага. Из Польши и Литвы, почуяв возможность утяжелить тощие кошельки, стекались различные авантюристы, бедные шляхтичи и прочие личности без особых правил. Из под Тулы от Болотникова прибыл делегатом атаман Заруцкий, признавший в Лжедмитрии II «настоящего царя», за что был введен в карманную «боярскую думу», заседавшую в Стародубе. В сентябре 1607 г. он приступил к активным действиям. Брянск приветствовал самозванца колокольным звоном, Козельск, где была взята большая добыча, – взят штурмом. С первыми успехами к Лжедмитрию начали стекаться сторонники. Василий Шуйский, находившийся под осаждаемой Тулой, вначале не придал значения появлению очередного «сына Ивана Грозного», а потом оставленная без внимания проблема из региональной стремительно превратилась в государственную. Тула, наконец, была взята после трудной и упорной осады, но впереди была борьба с самозванцем, чье появление все больше напоминало иностранную интервенцию.
За успешную деятельность во время осады Тулы царь пожаловал Михаилу Скопину-Шуйскому боярский чин. Всю зиму 1607–1608 гг. он проводит в Москве, где и женится на Александре Головиной. Вскоре женится и сам царь Василий Шуйский, причем на свадьбе Михаил был в числе почетных гостей. Однако время празднеств быстро подошло к концу – окрепший Лжедмитрий II весной 1608 г. приступил к активным действиям. Навстречу ему был послан брат царя Дмитрий Шуйский с 30-тысячной армией. В апреле под Болховом состоялось двухдневное сражение, в котором правительственные войска были разбиты. Некомпетентность и трусость Дмитрия Шуйского привели к поражению, потере всей артиллерии и почти всего обоза. После победы многие города перешли на сторону самозванца.
Царь был вынужден отправить новое войско, которое теперь возглавлял Скопин-Шуйский. В данных ему инструкциях говорилось о том, что противника необходимо встретить на Калужской дороге, по которой якобы движется войско Лжедмитрия. Однако эти сведения оказались неверными. Армия заняла позиции на берегах реки Незнани между городами Подольском и Звенигородом. Однако тут выяснилось, что противник передвигается южнее, следуя другой дорогой. Появилась возможность нанести удар во фланг и тыл войску самозванца, но тут возникли новые трудности. В самом войске начались брожения на тему присоединения к «истинному царю». Часть бояр была не против поучаствовать в заговоре и находилась на стадии перехода от теории к практике. В столь сложных обстоятельствах Скопин-Шуский проявил волю и характер – заговор был придушен в зародыше, виновных отослали в Москву.
Вскоре из столицы пришел приказ от царя возвращаться. Василий Шуйский чувствовал шаткость своего положения и желал иметь под рукой вооруженную силу. Лжедмитрий довольно успешно подошел к Москве, но сил и средств для осады такого большого и хорошо укрепленного города у него не было. Поманеврировав некоторое время в окрестностях, самозванец не без помощи своих многочисленных польских советников и стратегов выбрал в качестве основной базы село Тушино. Сложилась в некоторой степени патовая ситуация: тушинцы не могли взять Москву, а у Шуйского не было достаточно сил для ликвидации сильно разросшегося в размерах осиного гнезда. Надо было искать помощи в других районах страны, прежде всего в не разоренных еще новгородских землях. Для этой нелегкой и опасной миссии царь выбрал наиболее доверенного, смелого и талантливого человека. Этим человеком был Михаил Скопин-Шуйский.
На север
Вокруг самой Москвы в изобилии оперировали отряды тушинцев и просто банды различных размеров и национальностей. Фактически регулярное сообщение с другими регионами страны было прервано. Не имелось определенных сведений, какой город сохранил верность, а какой отложился. Миссии Скопина-Шуйского приходилось пробираться к Новгороду глухими лесными путями, не показываясь особо никому на глаза. Время поджимало – один из «полевых командиров» самозванца Ян Сапега захватил Ростов, власть Лжедмитрия признали Астрахань и Псков. По приезде в Новгород Скопин-Шуйский получил сведения, что ситуация в городе не стабильная. Стало известно о переходе на сторону самозванца Пскова и Ивангорода. Опасаясь открытого мятежа, новгородский воевода Михаил Татищев настаивал на том, чтобы покинуть Новгород. Вняв увещеваниям воеводы, 8 сентября 1608 г. Скопин-Шуйский ушел из города.
Вскоре там действительно начались беспорядки: между собой сражались сторонники центральной власти и самозванца. В конце концов, правительственная партия победила и к Скопину-Шуйскому, расположившемуся возле Орешка, была направлена делегация с изъявлением лояльности и верности царю. Воевода вернулся в город уже в качестве полновластного представителя царя, очень скоро он фактически станет во главе всего русского севера. Возникшую опасность быстро осознали в Тушине, и к Новгороду был выслан польский полковник Керзоницкий с четырехтысячным отрядом. Потоптавшись возле города два месяца и вдоволь разорив окрестности, тушинцы были вынуждены в январе 1609 г. свернуться и отойти.
К Новгороду подтягивались рати из других городов, приходили и просто люди, уставшие от иностранного беспредела, творившегося в стране. Фактически в центре России только Москва находилась под властью царя, а целые регионы либо признали самозванца царем, либо были близки к этому. Однако кипучая деятельность организации в Тушино оказывала воздействие и производила впечатление большее, нежели кипы царских грамот с призывами бороться с самозванцем. Подельники Лжедмитрия не брезговали самыми грязными и кровавыми поступками, причем в массовых масштабах. Понемногу даже у самых восторженных сторонников очередного «царевича» стала спадать с глаз восторженная пелена, благо тушинцы для этого старались с размахом. Участились случаи вооруженного сопротивления интервентам и мародерам – все чаще банды видели перед собой не в страхе разбегающихся крестьян и их вопящих жен, а вооруженных ополченцев. Уже с осени 1608 г. начинается обратный процесс. Представителей самозванца начинают изгонять из многих городов и селений.
В Новгороде Скопину-Шуйскому предстояло решить весьма нелегкую задачу. Действительно, восстание против ненавистного самозванца и его европейских покровителей и подельников ширилось, увеличивалось количество людей, готовых взяться за . Однако это были еще разрозненные отряды, рыхлые, плохо вооруженные и слабо организованные. Им только предстояло стать армией. К весне 1609 г. из наличных людских ресурсов Скопин-Шуйский смог организовать, сформировать и довести до боеспособного состояния пятитысячную амию. Постепенно Новгород становится центром сопротивления самозванцу и иностранной интервенции. Еще с февраля 1609 г. в восставшие города направлялись представители царской власти вместе с вооруженными отрядами, таким образом, контроль над стихийными выступлениями на местах сосредотачивался в руках Скопина-Шуйского и приобретал все более организованный характер.
Князь Михаил Скопин-Шуйский встречает шведского воеводу Делагарди близ Новгорода 1609 г.
Проблема заключалась в том, что воевода по-прежнему не располагал большой и хорошо обученной армией, чтобы дать противнику сражение в поле. Наличных сил хватало на оборону Новгорода, но не более. Тогда царь Василий уполномочил Скопина-Шуйского вести переговоры с представителями Швеции, чтобы привлечь ее армию для боевых действий против самозванца и поляков. 28 февраля 1609 г. в Выборге был подписан русско-шведский договор, согласно которому шведы обязывались выставить в прямое подчинение Скопину-Шуйскому 15-тысячную армию за внушительную сумму в сто тысяч рублей ежемесячно. Кроме того, Россия уступала Швеции город Корелу с уездом. В начале марта шведская армия, состоящая преимущественно из европейских наемников под командованием Якоба Делагарди, вступила в пределы России. С самого начала Делагарди действовал неторопливо, тянул время, требовал аванса и провианта. Только лишь настойчивость и сила характера Скопина-Шуйского в сочетании с некоторым количеством звонкой монеты, заставило союзников заняться более продуктивным делом, чем бивуачными развлечениями. Авангард русско-шведского войска в мае выступил к Старой Руссе и вскоре овладел ею.
На Москву
Якоб Делагарди, командующий шведскими наемниками
10 мая 1609 г. из Новгорода выступили главные силы под командованием Скопина-Шуйского, одновременно покинули свой лагерь и шведы. Русская армия шла в направлении на Торжок по московской дороге, Делагарди двигался через Руссу. 6 июня обе армии соединились. Значение выгодно расположенного Торжка понимали как русские, так и тушинцы. С целью недопущения дальнейшего продвижения войск Скопина-Шуйского к Торжку были направлены отряды пана Зборовского, который после вливания в свою армию других соединений, орудующих в этом районе, в итоге располагал 13 тыс. пехоты и кавалерии. Разведка вовремя донесла командованию о действиях поляков, и к Торжку были направлены подкрепления – русские ратники и немецкая пехота Эверта Горна.
17 июня 1609 г. у стен города состоялось сражение, в котором с каждой стороны приняли участие по 5–6 тыс. человек – пан Зборовский начал дело с традиционной атаки польской тяжелой кавалерии, которая, впрочем, захлебнулась, ударившись о плотный строй немецких наемников. Однако полякам удалось смять стоящую по флангам русскую и шведскую конницу и погнать ее к крепостным стенам. Лишь смелая вылазка гарнизона Торжка смогла нейтрализовать этот успех противника, и он отступил. Пан Зборовский объявил сражение под Торжком своей победой, после чего оперативно ретировался в Тверь. Поставленной задачи он не выполнил – наступление русско-шведских войск продолжилось, Торжок отбить не удалось.
27 июня вся армия Скопина-Шуйского была сосредоточена в Торжке, где была реорганизована на три полка – большой, передовой и сторожевой. Иностранные наемники теперь не были одним большим контингентом, а были равномерно распределены между полками и находились под командованием русских воевод. Следующей целью была Тверь. Войско покинуло Торжок 7 июля, а 11 июля переправилось через Волгу в десяти верстах от Твери. Интервенты также концентрировали свои силы в районе города: все тот же пан Зборовский располагал тут 8–10 тыс. человек, вставших на укрепленных позициях возле стен Твери.
Замысел Скопина-Шуйского состоял в том, чтобы отрезать противника от крепостных стен, прижать к Волге и разгромить. Но Зборовский атаковал первым, применив свою отличную тяжелую кавалерию. И вновь полякам удалось рассеять русскую и шведскую конницу, которая предназначалась для отсекающего удара. Конные атаки против стоящей в центре пехоты не принесли Зборовскому успеха – бой длился более 7 часов, поляки и тушинцы вернулись в свой лагерь. 12 июля обе армии приводили себя в порядок.
Сражение возобновилось 13 июля. Союзной пехоте удалось сломить упорное сопротивление противника и ворваться в его укрепленный лагерь. Решающий успех принес удар резерва – атаку лично возглавил сам Скопин-Шуйский. Армия Зборовского была опрокинута и бежала. Она понесла большие потери, были захвачены многочисленные трофеи. Победа была полной. Однако тут в дело вступил иностранный фактор. Наемники Делагарди не проявляли большого интереса к дальнейшему походу вглубь России, часть из них настаивала на немедленном штурме Твери, надеясь получить большую добычу. Поскольку армия не располагала осадной артиллерией, первые приступы были закономерно отбиты. Оставив иностранный контингент разбивать голову о тверские стены, Скопин-Шуйский выступил с русской частью армии на Москву.
Не дойдя 150 км до столицы, воевода был вынужден вернуться. Во-первых, были получены сведения, что прикрывающий путь к Москве Зборовский получил значительные подкрепления, а вскоре к нему подошел гетман Ян Сапега, взяв командование на себя. Во-вторых, стало известно, что наемники, стоящие лагерем под Тверью, взбунтовались. Вернувшись под стены Твери, воевода обнаружил полное разложение иностранного контингента, требующего денег, добычи и возвращения домой. Делагарди не мог, да и не особо хотел справиться с ситуацией. Поняв, что теперь может рассчитывать только на свои силы, воевода 22 июля покинул лагерь под Тверью и, переправившись через Волгу, двинулся к Калязину. Вместе с ним выступила только тысяча шведов. Лагерь под Тверью фактически распался – лишь Делагарди, верный инструкциям шведского короля, отступил на Валдай с 2 тыс. солдат, прикрывая дорогу на Новгород. Шведам сильно хотелось получить причитавшиеся им по договору Корелу и деньги.
Новая армия, новые победы
24 июля 1609 г. русские вступили в Калязин. Поскольку войск для полевого сражения было теперь недостаточно, воевода приказал хорошо укрепить полевой лагерь, обезопасив его от внезапных атак. К нему с разных сторон шли подкрепления, и уже к августу, по сведениям поляков, у Скопина-Шуйского имелось не менее 20 тыс. человек. В Тушине не могли оставить это без внимания, и 14 августа под Калязином стал лагерем Ян Сапега с 15–18 тыс. солдат. По коннице интервенты имели подавляющее превосходство, как в количестве, так и в качестве.
18 августа поляки двинулись в атаку на русские позиции. Вначале на укрепления лагеря раз за разом наваливалась тяжелая конница, потом ее место заняла пехота. Русскую оборону не удалось ни поколебать, ни выманить защитников из-за укреплений. Ян Сапега, будучи опытным полководцем, решил применить обходной маневр. В ночь на 19 августа вражеская пехота стала переправляться через реку Жабню, чтобы нанести внезапный удар в тыл обороняющимся. Однако Скопин-Шуйский предвидел такой маневр поляков и, как только заблаговременно выставленные дозорные сообщили о появлении врага, бросил против него свои лучшие отряды. Внезапный удар оказался полной неожиданностью для поляков – так они были уверены, что им удалось пробраться скрытно. Их опрокинули, перешли Жабню и погнали к лагерю. Лишь вмешательство польской кавалерии спасло Сапегу от полного поражения. Сапега был вынужден отступить к Переславлю-Залесскому.
В сражении под Калязином русские доказали возможность одержать победу без широкомасштабного участия иностранных наемников. Однако Скопину-Шуйскому еще многое предстояло сделать, чтобы превратить свое храброе, но недостаточно обученное войско в крепкую современную армию. За основу была взята т. н. «нидерландская тактика», которой владел Делагарди, сам воевавший в Нидерландах. Русских воинов учили не только обращению с оружием, но и упражнениям в строю. Большое внимание уделялось возведению полевых деревоземляных укреплений вместо традиционного гуляй-города. Кипучую деятельность развил Скопин-Шуйский в отношении финансовой стороны дела: он шлет убедительные грамоты городам и монастырям, откуда в армию начали присылать денежные пожертвования и выплаты. В конце сентября в лагерь под Калязином возвращаются шведы под командованием Делагарди – царь Василий подтвердил свое решение о передаче Корелы. Боеспособность и численность русской армии были на высоте, что позволило начать осеннюю кампанию.
6 октября 1609 г. Скопин-Шуйский освободил от тушинцев Переславль-Залесский, 10 октября вошел в Александровскую слободу. Активные действия русских заставили противника задуматься о последствиях и принять меры. 27 октября у Александровской слободы появился Ян Сапега с 10 тыс. войск, а 28 октября состоялось сражение. И вновь поляки атаковали русский укрепленный лагерь – каждый раз с всё большими потерями. Русские стрельцы вели по ним огонь из-за укреплений, а дрогнувшего противника атаковала русская конница. Победа принесла Скопину-Шуйскому популярность не только в военной и народной среде. Некоторые бояре стали высказывать мысль, что такой человек более достоин царского престола, чем запершийся в Москве Василий. Князь был человеком большой скромности и пресекал подобные разговоры и предложения.
Финал боевого пути
Успехи русской армии отозвались не только в Москве, но и в Тушине. Воспользовавшись соглашением между Россией и Швецией как поводом, польский король Сигизмунд III осенью 1609 г. объявил войну царю. Лжедмитрий II становился все более декоративной фигурой, надобность в нем становилась все меньше. В Тушине начался разброд, самозванец был вынужден бежать в Калугу. Скопин-Шуйский не ослаблял натиска, вынудив Сапегу после ряда боев снять 12 января 1610 г. осаду с Троице-Сергиева монастыря и отойти к Дмитрову. Угроза Москве была ликвидирована.
Иванов С. В. «Смутные времена»
Русская армия приступила к блокаде Дмитрова. 20 февраля удалось выманить часть поляков в поле и разбить их. Положение Сапеги становилось все более тяжелым, и 27 февраля, уничтожив тяжелую артиллерию и приказав поджечь город, остатки польской армии покинули Дмитров и двинулись на соединение с королем Сигизмундом III. 6 марта 1610 г. прекратил свое существование Тушинский лагерь, а 12 марта русская армия триумфально вошла в Москву.
Встретили Скопина-Шуйского торжественно и с почестями. Царь на словах расточал любезности, а на самом деле откровенно боялся колоссальной популярности своего племянника. Слава не вскружила голову воеводе – он серьезно готовился к весенней кампании против короля Сигизмунда, регулярно проводил учения. Якоб Делагарди настоятельно советовал своему командующему поскорее выступить из города, поскольку в армии тот был бы в большей безопасности, чем в столице. Развязка наступила быстрее: на пиру по случаю крестин сына князя Ивана Воротынского Скопин-Шуйский выпил чашу, поднесенную ему женой брата царя, Дмитрия Шуйского. Звали ее Екатерина, она была дочерью Малюты Скуратова. После этого полководец почувствовал себя плохо, его отнесли домой, где после двухнедельных мучений он скончался. По другой версии, князь умер от лихорадки, а история с отравлением стала плодом досужих домыслов, учитывая его популярность.
Так или иначе, Россия лишилась своего лучшего на тот момент полководца, и вскоре это сказалось самым неблагоприятным образом. Тучи великой смуты, начавшие было развеиваться, вновь сгустились над Россией. Потребовались еще годы и невероятные усилия, чтобы изгнать захватчиков и интервентов из пределов Отечества.
Ctrl Enter
Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
13 марта 2018 | Категория:Михаил Васильевич Скопин-Шуйский (1586-1610) – российский военный и государственный деятель начала XVII века. Принял активное участие в борьбе против польско-литовских захватчиков, под его руководством был разгромлен , после чего самозванец бежал из Подмосковья. Одно время выступал в качестве претендента на царский престол, прозван «Русским Гектором». Фигура Скопина-Шуйского присутствует на памятнике «Тысячелетие России».
парсуна Скопина-Шуйского
Биография известного воеводы Смутного времени довольно скудна. Михаил Скопин-Шуйский появился на свет в ноябре 1586 года в семье Василия Федоровича Скопина-Шуйского и его супруги Елены Петровны. Отец будущего полководца, находившийся на военной и административной службе, во время Ливонской войны участвовал в обороне Пскова от поляков. В 1584 году Иван Грозный приказал его арестовать и заключил в темницу, но спустя 10 дней царь умер. Вскоре новый монарх Федор Иванович отпустил его на свободу. Василий Федорович рано ушел из жизни и после его смерти Михаил попал под покровительство своего четвероюродного дяди , который в 1606 году был избран русским царем.
Премудростям наук Михаил обучался дома, после чего в 1604 году был зачислен стольником на придворную службу. В период правления царя Лжедмитрия I (1605-1606) получил боярский титул, а вслед за этим почетное звание «великого мечника». Во время знаменитого переворота против этого царя, проходившего во время свадьбы с польской авантюристкой , Скопин-Шуйский вел себя пассивно и никак в этих событиях себя не проявил, хотя, наверное, мог попытаться защитить монарха, которому ранее присягнул. Примерно через две недели после убийства Лжедмитрия I на царство был «выкрикнут» его дядя (1606-1610).
Интересно! Дошедшая до нас парсуна Скопина-Шуйского, стала одним из первых произведений, написанных на Руси в светском жанре. Портрет воеводы выполнен характерным для темперной живописи способом плави, при этом черты лица героя изображения выглядят максимально индивидуально.
Восстание Болотникова
В 1606 году страну сотрясло народное восстание под руководством , бывшим в молодости холопом князя Телятевского. В этом же году 20-летнему Скопину-Шуйскому был присвоен титул воеводы, хотя до этого он войсками не командовал и в войнах не участвовал.
Огромное чувство долга и желание помочь дяде, имевшего не лучшую репутацию в народных глазах, толкали Михаила к активным действиям. После того, как Болотников вместе с примкнувшими к его армии ландскнехтами двинулся к столице, ему навстречу отправился со своим отрядом Скопин-Шуйский, поджидая врага на берегах реки Пахры. Благодаря тактически удачной позиции молодой воевода сорвал переправу бунтовщикам, что вынудило последних заняться поисками нового пути к Москве. Это дало возможность выиграть время и подготовить город к защите.
Скопин-Шуйский убедил царя не прятаться за кремлевскими стенами, а сделать неожиданную вылазку в сторону врага, расположившегося в районе Симонова монастыря. Болотников был отброшен к деревне Заборье, где смог укрепиться, однако и здесь он продержался недолго. Вскоре часть казаков во главе с атаманом Беззубцевым открыто перешла на сторону Василия Шуйского.
Болотников с остатками войска отступает к Калуге, где в мае 1607 года был разбит царскими войсками. После этого он бежит к Туле, за стенами которой прятался с июня до октября. Финальную черту под восстанием подвел Скопин-Шуйский, предложивший возвести плотину на реке Упа, благодаря чему город оказался затоплен. Спустя месяц Болотников сдался и был отправлен в Каргополь, где впоследствии его умертвили.
памятник Скопину-Шуйскому в Калязине
Борьба с новым самозванцем
Разгром болотниковцев не принес успокоения стране – Смута продолжалась, принеся стране нового самозванца. На этот раз им оказался Лжедмитрий II, появившийся в пределах России в мае 1607 года. Пройдя сотни километров от юго-западной границы, новый «царь Дмитрий» стремительно подошел к Москве и осадил город. Среди его самых активных защитников был Скопин-Шуйский.
После появления вблизи столицы Тушинского лагеря царь направил своего родственника в Новгород для переговоров со шведами по поводу предоставления ими военной помощи в борьбе со ставленником поляков. При поддержке земских властей северных территорий страны Михаил формирует пятитысячную армию из посадских и служилых людей, стрельцов и крестьян.
В последний день февраля 1609 года был подписан Выборгский трактат, предполагавший оказание Швецией военной помощи в обмен на Корелу с уездом. Вместо ожидаемых шведских полков, Карл IX отправил в Россию до 15 тысяч иноземных наемников во главе с полководцем Якобом Делагарди. Движение русско-шведской армии к Москве началось в мае 1609 года. После захвата Старой Руссы 17 июня состоялось сражение под Торжком, где войску удалось разгромить польский отряд Зборовского и запорожское формирование Керзоницкого.
Далее армия направилась к Твери, которая была освобождена 13 июля после ночного штурма, организованного Скопиным-Шуйским. Отсюда предстояло совершить марш-бросок в сторону Тушино, но шведские наемники отказались следовать дальше из-за отсутствия жалования. В результате вместе с русскими остался лишь отряд Зомме в составе тысячи человек – остальные иноземцы вернулись в Новгород.
Освобождение Тушино
Оказавшись в столь критичной ситуации, русский полководец повел войско к Калязину, куда пришло подкрепление из Костромы, Ярославля и других верхневолжских городов. Тушинцы в лице гетмана Сапеги, Зборовского и полковника Лисовского попытался взять лагерь 18 августа, но все их попытки были отбиты. В ночь на 19 августа уже Скопин-Шуйский предпринял попытку нанести контрудар и преуспели в этом, уничтожив лагерь врага в селе Пирогово. Благодаря одержанной победе был открыт путь к Александровской слободе и Переславлю-Залесскому.
Интересно! В 2009 году был воздвигнут памятник Скопину-Шуйскому в Калязине в память о победном сражении 1609 года. Основу архитектурной композиции составляет скопа. Она символизирует Россию и сидит на знаменах поверженных поляков Зборовского и Сапеги.
Под напором войск Скопина-Шуйского интервенты сняли осаду с Троицко-Сергиевской лавры, а Сапега стремительно отступил к Дмитрову. Вокруг города начались тяжелые сражения, вынудившие польского гетмана в феврале 1610 года отступить к Смоленску, осаждаемому армией Сигизмунда III. После этого Тушинский лагерь распался и перестал существовать.
Интересно! В Государственном историческом музее можно увидеть палаш Скопина-Шуйского с необычной для этого оружия загнутой рукоятью, имеющей вместо гарды крестовину. Он был подарено полководцу в 1610 году за разгром сторонников Лжедмитрия II. Довольно экзотичная форма и размеры палаша с удлиненным клинком и сабельной рукоятью позволяет предположить, что он никогда не принимал участия в боях, тем более что его обладатель через месяц после вручения скончался.
Возвращение в столицу и преждевременная смерть
12 марта 1610 года полководец под звон колоколов торжественно въезжает в Москву. В это время популярность Скопина-Шуйского была столь огромной, что народ иначе не называл его как «спаситель» и «отец отечества». Ему поступило предложение от одного из лидеров первого ополчения возглавить страну, но он отказался стать царем.
Подобное отношение народных масс породило сильную зависть в сознании некоторых родственников, прежде всего, дяди Дмитрия Ивановича. Племянник должен был сменить его в качестве военачальника для защиты Смоленска. Били основания для расправы с Михаилом и у царя Василия Шуйского, не желавшего усиления его политических позиций. На пиру у Воротынских Скопина-Шуйского угостили отравленным яством с медом, от которого у него случился смертельный недуг. Как отмечает автор одной из летописей, у воеводы практически без перерыва текла кровь из носа.
Михаил Скопин-Шуйский ушел из жизни 23 апреля 1610 года после двухнедельных страданий. Захоронен великий полководец в Архангельском соборе московского Кремля.